ДухNess, или повесть о настоящем герое нашего времени-2
25+
Как бы ещё раз: мат. Много мата. Ваш выбор – читать или нет.

Глава I. Новое и последнее явление Героя.
Так куда же делся Моржов Борис после известных событий? Конечно же, поехал туда, где легче затеряться: «в Москву, в Москву…!». Только теперь он шифруется как Савелий Скотенков: «…афганские моджахеды, среди которых прошла лучшая часть моей жизни, называли меня Саул Аль-Эфесби. Это имя я склонен считать своим настоящим». К пустыне (в пустыню) мы ещё вернемся, а сейчас нет.

Чем занимался Борис-Савелий в первопрестольной? Чем занимались все талантливые русские мальчики, по утверждению автора: что-то сочинял, что-то писал, консультировал, преподавал, играл на бирже. Ну и так случилось, что вернулся наш герой туда, откуда, собственно, и не выходил – пустыню. Теперь – афганскую.
Пустыня – вот место, «где оскорбленному есть чувству уголок».
«Она чиста», - говорит автор «Семи столпов мудрости», сочинивший там себе судьбу.
«Я всегда там живу», - говорит Виктор Олегович Пелевин.

Если мир Моржова Бориса – мир былинок-пылинок в ежесекундном континууме, то мир Савелия Скотенкова – былинно – пыльный в бескрайней, как Вселенная и Вечность, Пустыне. Самое главное в том, что и там, и там – есть Мир со своим смыслом и назначением. И вечными же темами для авторов. У Моржова Бориса бытие не переходит в быт (при стольких-то искушениях!). А Скотенкову Савелию бескрайность мира с носящимся над его бренной и темной плотью Духом мятежным (мятежным? Или фитнесом взбодренным?) не допустит такого падения.

А что за вечные темы?
У Алексея Викторовича Иванова их две:
1. Молодые девушки.
2. Очень молодые девушки.
У Виктора Олеговича их три:
1. Заднепроходное.
2. Спецслужбы.
3. Заговоры.

Читатель, не веришь? Прочти их книжки – дело необходимое и интересное!
А есть ли ещё совпадающая геометрия у наших авторов? Да сколько угодно! Например, треугольники. У Алексея Викторовича – треугольники социальные: Виагра, Кодировка, Пластиковая карта. Фамильоны можно вспомнить с их свингерами-нетрадиционалами. У Виктора Олеговича: Вера, Надежда, Любовь и мать их София. Причем каждая вершина этих треугольников пишется с заглавной буквы. Такие вот они, наши авторы-полтинники!

Глава II. Morituri te salutant.
Самая пронзительная пелевинская тема. Ради чего? Ради чего, во имя чего нужно было «бороться» с совком, свергать его – сначала анекдотами, приколами, презрением, а потом – торжествовать после его физического ухода в ничто?
Так кого приветствуют идущие на смерть? Во имя чего сама смерть?

Кто и что провожает в последний путь наших героев? Список присутствующих безмерен.
Во-первых, собственные заблуждения, иллюзии, идеалы, собственная наивность в конце концов: вот-вот, сейчас-сейчас, чуток-чуток – скинем опостылевшую совок, утомивший всех предсказуемостью собственной тупизны. Не «задравший» всех и всё, а именно –Свобода! Всё по классику: «Оковы тяжкие падут, //Темницы рухнут – и свобода//Вас примет радостно у входа, //И братья меч вам отдадут» - конец цитаты.
Цитате – конец, а жизнь-то только начинается!! «У нас, молодых, впереди года, //И дней золотых много для труда» - конец цитаты. Ну, наконец-то, за тысячу лет, Россия «воспрянет ото сна…», «…взлетит выше солнца…». Воспряла. Взлетела.

Дядя Стёпа с бугра приспособленца Михалкова, естественно, был оборотнем в погонах, так маскировался под доброго дядю, что лет 50, ну ладно, сороковник – ну точняк верили, что добрый. А он – штопаный, мент поганый по своей тоталитарной сути. Вот Грязный Гарри, вот это тот чел, ради кого и стоило этого «Дядю Стёпу» послать, куда нужно! И послали. И теперь ни Дяди, ни оборотней. «Всё путем», - отвечает Виктор Олегович на вопрос о Владимире Владимировиче. Прошу заметить: о Владимире Владимировиче, а не о крышевавших игорный бизнес подмосковных прокурорах. Не зря, не зря Дядю послали!

А ещё такая ботва нарисовывается. «Туманность Андромеды». Гы-гы-гы!!! КоммунизЬмъ, ! Ну тадысь «Терминатор» - вот наше всё! Не, не всё, ещё Спайдермэн с Дарт Вейдером.
Да, было много чего, достойного свалки истории, я бы даже более определенно выразился. Равноценность замены, думаю, очевидна для всех. Только вот не совсем очевидно другое: сдает, сдает Виктор Олегыч! Стоко времени интеллектуалом маскировался высшей пробы, не от мира сего, а того, самого, западнее западных наших границ расположенного. Значит, высшей пробы черепом считался. Что и вызывало особенный респект особенно продвинутой публики. В смысле интеллектуалов. И тут – на тебе! Обычным русским интеллигентишкой оказался, в сопли ударился, старину вспомнил. Ещё бы Мономаха с его шапкой-ушанкой приплел бы до кучи! Страшит, страшит Виктор Олегыча будущее, как всякого местного страшит. Обожествляет прошлое, ненавидит настоящее, боится будущего, - во, портрет готов. Всё! Исписался. «Цукеры-брины-куины», «Ужасы всяких шлемов» и прочее. Исписался. А сколько же надежд подавал!

Да, лик вселенской жути, ужас, мрак и абсолютная безнадежность, - вот «новый дивный мир». Можно сойти с ума. Впрочем, предлагаю с этим сомнительным делом чуть повременить и вернуться к тексту.

Глава III. Русский и моджахед – братья навек, или явление Ивана Карамазова.
Пелевин – поразительный художник, поразительный. Художник, мыслитель. Как всегда, ему снова не хватило сюжета. Но как можно сложнейшие и глубочайшие темы раскрывать не то, что лаконичными – скудными средствами? Как можно показать суть мира, как он его понимает (но едва ли принимает) фразой, предложением о выключателе разговора с Богом? Помните, как потрясает этот вопрос Буша к «Богу»: «Господи, что-то не так». Метафора бездушия – дрон. Но самая тонкая и глубокая, имхо, тема – иная. Смогу ли высказать?

Скотенков-Пелевин – это ведь Иван Карамазов, сошедший с ума от невозможности проведения этой тонкой линии: здесь – Бог, здесь – черт. И правда-то в том, что не заигрывание всё это автора с вайнахскими народами и прочими нерусскими. Просто не могу никак подступиться к этой главной теме.

Главная же она получается такой. Те, кого считал если не друзьями, не своими, то близкими по духу-ментальности, оказались и не друзьями, и не своими, и не близкими. И нет у Пелевина никакого антиамериканизма, потому как он – мыслитель ( в чем он ошибается – в самом конце). Так получилось, что «самыми яркими представителя мира Bloomberg и цукербринов» являются американцы. Да, так получилось. Как когда-то были римляне, когда-то византийцы и прочие британцы. Суть – в сути. Если советский проект был последним, хотя бы декларирующим (и много сделавшим, между прочим, и на всякий случай) великие цели Гуманизма, то нынешние властелины колец – вообще антиподы собственного гуманистического прошлого великой европейской цивилизации. По факту. В мире цукенбринов не осталось места человеку, с его какой-никакой душой. Ну вот просто нет места и всё. И как оказалось, есть те, кто с этим не просто не согласен, а ещё и воюет с носителями светоносной идеи свободы.

Проблема же в том, что воюющие с носителями света свободы – люди, как бы это сказать, не совсем правильные. То есть совсем неправильные. Людей невинных взрывают, кричат. Статуи буддийские уничтожают. С мальчиками молодыми играются своими обрезанными игрушками – традиция такая, понимаешь. Правда, с наркотой борются у себя не по-детски. Уничтожают плантации если по-простому. Мака героинонесущего если по-русски. А носители светоносной идеи свободы, те как-то вот наоборот. Лучшие друзья российских торчков получаются. По факту. Ну и тех, кто, понимаешь, крышует эти всякие нарко-трафики. Смерть крышуют, ну, это если по-нашему, по-простецки, по-русски, без ничего – так у нас ещё гутарят.

Вот потому и является Иван Карамазов в обличие Моржова Бориса сначала, Скотенкова Савелия туточки, потом, сразу после Бориса. Что с ума сойдешь от всех раскладов. Потому как эти бородатые моджахеды за Бога своего умирают. За слова его и истины. И чтобы тутова всё опять стало ясно с этими перпендикулярными извлечениями из квадратного корня истины и логарифмами правды, добавим, что Саул аль эфесби – «душа ФСБ» - так сей ангел называется. Что? Душа по-англицки иначе пишется? Так то ж Виктор Олегыч Пелевин – что с него возьмешь? Тема-то ФСБ у него – вечная.
Вот и получается, что моджа – какими-то правильными пацанами вырисовываются. А это как бы и не правильно: не может враг моего друга быть мне другом. И получается, что гимн, песню хвалебную моджам поет Victor аль Эфесби. По всем раскладами правильными они получаются, потому как против тех воюют, у кого в их мире места человеку не находящих. Впрочем, «мнение автора может не совпадать с его точкой зрения».

Глава IV. В чем ошибся Виктор Олегович Пелевин
Цитата: «Советская власть клялась освободить человека из рабства у золотого тельца — и сделала это. Только она освободила не русского человека, раздавленного гулагом и штрафбатом, — а западного».
Всё так. Только чуток эмоционально. В смысле чуток излишне эмоционально. Но так понятно и близко. Кто не думает так же? Так в чем ошибка?

В оставлении эмоций тем, кого они греют. А судя по спорам-баталиям в интернете – греет многих. Ну, очень многих. Слишком и до неприличия многих. Проблема не в количестве, а в пункте остановки – эмоции. Пелевин – мыслитель. И не «просто» мыслитель. «Служить бы рад, да некому» - это, судя по «Ананасной воде» - уже пройденный этап. Потому как мыслит он в масштабе цивилизаций и вечности, если она существует для народов. Мы всё поняли про прошлое. И просто идем дальше, вместе с Олегычем. «Народ, который не хочет умереть, не умрет никогда».
Вот как-то так с моими Борисами и Савелиями, настоящими героями, так меня измучившими. С русскими мужиками. Как и я. Впрочем, у каждого свои недостатки, верно же?