Ева Грин, Алисия Викандер, Шарлотта Ремплинг, Чарльз Дэнс и тема добровольного ухода. Ну, как добровольного? Если у тебя терминальная стадия рака головного мозга, то говорить о добровольном уходе как-то не корректно. Вопрос, скорее, в том, ждать ли с безумной надеждой на чудо и нечеловеческим терпением, когда опустят занавес или опустить его самому. Те, кто приехал в эту обитель обречённых, выбрал последнее. Кроме надежды требуется ещё и смысл, который бы её наполнял. А если разум и у последней черты не обретает смысла собственного существования, то надежда ему не нужна.

Осознание скорого и неминуемого конца может дать иллюзию того, что снизойдёт озарение и тебе вдруг откроется с последним лучом заката тайна бытия. Но нет, если этого не случилось прежде, – а этого не случилось, потому что в противном случае ты бы здесь, скорее всего не оказался, – то нет никакой причины для того, чтобы Истина открылась тебе только потому, что Смерть уже положила тебе на плечо свою цепкую руку.

Эмили (Ева Грин) неизлечимо больна. Инес (Викандер) – известная художница в творческом кризисе – её младшая сестра об этом не знает. Эмили под видом пикника или поездки на отдых везёт её в элитный «спецсанаторий», по сути, хоспис, где безнадёжно отчаявшиеся, но весьма обеспеченные пациенты проводят последние дни жизни перед добровольной эвтаназией. Когда Инес, наконец, осознаёт, что тут происходит, что сестра назначила её на роль своего невольного провожающего в небытие, то уровень негативных эмоций экспрессивной девицы зашкаливает. Для Инес в жизни нет иного смысла кроме самой жизни, ведь она молода, здорова, деятельна и успешна. Обитатели хосписа и решение сестры вызывают у неё не просто недоумение, но чуть ли не презрение и отвращение. Ей кажется, что эти несчастные приезжают сюда, чтобы найти утешение в неком ложном озарении, которое наполнит их существование смыслом, позволяющим принять свою смерть в покое и мире с собой и теми, кто ещё продолжает жить. Но это – самообман, жизнь бессмысленна, потому что смерть – это обнуление всех итогов твоей деятельности. Даже художественное творчество для Инес – это нечто подобное психотерапии, которая помогает ей держаться в этом абсурде бессмысленного бытия. И, однако, преждевременный произвольный уход из этого круга экзистенциальной пустоты она не приемлет, для неё это слабость, равносильная проигрышу.

Собственно, фильм – это попытка дискуссионного решения вопроса легитимности суицида в безвыходной ситуации обречённости, так сказать самоубийство по медицинским показаниям. Альтернатива – нарастающая волна страданий и расходов на бесперспективную врачебную помощь. Как вести себя тем, чей близкий, родной человек решил прекратить борьбу? Принять его решение, стать ему опорой, утешением и поддержкой на страшном, финальном отрезке его жизненного пути, или попытаться удержать его от необратимого шага, независимо от его и собственных религиозных убеждений и жизненного кредо. Вероятно, как и во всех подобных вопросах, общего, пригодного для всех и каждого решения не существует. Доводы логики, основанной на мiровозренческих императивах тут бессильны, не лучше ли прислушаться к голосу сердца, исполненного терпением и состраданием? Ведь в любом случае последнее слово остаётся за умирающим.

В фильме тому, кто решился на эвтаназию, дают неделю на подготовку к уходу и прощание с провожающими. Ему предоставляют весьма широкий ассортимент психотехнических и психотерапевтических услуг от специалистов и, само собой, врачебное наблюдение и санитарный уход самого высокого качества. Кто-то находит в этом покой и умиротворение, для других этот срок становится кризисом, искушением, временем проверки своей жизни, своих убеждений и жизненных ценностей перед последней чертой. Можно ли найти смысл существования и оправдание прожитой жизни в эту символическую седмицу, напоминающую о семи днях творения? Вряд ли, если каждый предшествующий этому испытанию день и час своего сознательного бытия ты к нему осознанно не готовился. Не напрасно же древние говорили «memento more» и «помни последняя своя». Но ведь мы только думаем, что живём осознанно, а в действительности мы и понятия не имеем, что это должно означать.

Неделя в "санатории" для смертников - настоящий экзамен для сестёр. Подготовка к уходу, даже сама необходимость принять мысль о смерти и её неизбежности становится для обеих женщин пробным камнем устойчивости их психики, прочности и обоснованности системы жизненных ценностей, неколебимости нравственного фундамента всего их существования, и они проходят это испытание весьма по разному.

Вот так издалека мы подбираемся к ключевым критериям решения вопроса эвтаназии. Собственно, уже подобрались, ибо сказано: Имеющий уши слышать, да слышит, (а я добавлю: слышащий же да разумеет), – а всё, что требовалось услышать разумеющему, уже прозвучало. «По вере вашей да будет вам» (Мф 9:29).