«Короли не правят вечно, сын мой». Эти слова в последние мгновения жизни услышал безжалостный тиран из компьютерной саги WarCraft, и произнёс их дух отца, убитый собственным отпрыском в тот момент, когда и так готовился добровольно передать корону. Ни один монарх не готовится к бесславному окончанию правления, и что бывает, когда правитель засиживается на престоле дольше, чем отмерила судьба – показывает угрюмая лента-притча по мотивам культовой британской поэмы Артуровского цикла. Владелец меча Экскалибура предстаёт на экране дряхлой развалиной, с неким подобием металлического нимба вместо узнаваемой короны на голове. Тот ли это великий король Артур, и то ли это королевство Камелот – картина не сообщает, зато изумляет размахом запустения с первых же сцен. Каменная обитель мифической доблести превращена в облагороженную корчму, где рядом с самодержцем восседает полоумная истеричка из «Игры престолов», а центральная фигура исторической баллады, сэр Гавэйн, похож на юного невежду, впервые дорвавшегося до дворцового раздолья. Пожалуй, это последний человек, достойный принять бремя власти из слабеющих рук предшественника, но тем насыщеннее путь, совершаемый смуглым пареньком для исполнения клятвы чести. Гавэйну бы сидеть за Круглым столом на рождественском застолье и не отсвечивать, однако, поддался на уловку Зелёного рыцаря и обезглавил на спор незваного гостя, обязавшись через год так же склонить пред полутораметровой секирой голову.

В Туманном Альбионе трепетно относятся к традициям, так что и поэма XIV века для британцев – реликвия, что мощно подчёркивает национальную гордость, а местами даже воспевает юношеское безрассудство. Будучи американцем, режиссёр Дэвид Лоури воспринимает текст неизвестного автора первоисточником, подходящим для окутывания хиреющего королевства густым туманом. Фильм нельзя назвать эпосом, но вместе с тем и с магическими примочками автор не усердствует. Лоури так старательно замалчивает имена, что невозможно признать в сестре короля ту самую фею Моргану, что согласно исходнику и заварила кашу с Зелёным рыцарем и попытками взять недалёких горожан на слабо. В картине мать Гавэйна исполняет роль духовного талисмана, тогда как с лица самого храбреца не сходит испуганная гримаса. Глаза Дева Пателя распахиваются шире и шире, от эпизода к эпизоду, что великодушно озаглавлены постановщиком, дабы зритель не потерялся в том, что происходит. Происходит же невыносимо медленное, но неуклонное превращение мальчика в мужа. Юный рыцарь переживает одно потрясение за другим, учится преодолевать тяготы на ходу, находить в глубинах характера храбрость, даже если прежде ею не отличался. Парень легко попадается на удочку лесных мародеров, представляет собственную бесславную гибель, лежа под деревом, а когда встречает жертву наяву, то понимает, насколько фальшивы привычные ценности за крепостными стенами. Природа открывает перед Гавэйном свои чудеса, но поскольку кино тяготеет по духу к тёмному фэнтези, то и чудеса подобраны мрачные.

Смерть неотрывно следует за юношей, а сцена на терракотовом поле, устланном трупами, оставляет тяжёлое впечатление. Лоури перед съёмками будто вдохновился полотном Виктора Васнецова «После побоища Игоря Святославича с половцами», только от падальщиков в небе отказался. Вместо хищных птиц режиссёр наделил ответственностью лиса-спутника Гавэйна, превратив рыжего последователя в ходячий глас совести и трусости одновременно. По мере того, как начинающий рыцарь углубляется в чащу и сталкивается с искушениями, вокруг мальчишки расцветает природа. Апогей озеленения происходит в часовне того самого гигантского пня, наделённого человеческими чертами. Лоури доводит конфликт между чувством долга и страхом за жизнь до критической точки. Кажется, ещё один миг – фантасмагория рассеется, на смену придёт пошлая банальность, но вместо этого видения окончательно перемешиваются с явью. Режиссёр проводит черту, показывая, как ведёт себя птенец монархии, и как должен – человек чести. Сюрреализм картины выступает таким же инструментом воздействия, как прозаические попытки леди соблазнить паренька. Этапам взросления Гавэйна не досталось авторских наименований, но тот любитель борделей, что замахивается мечом на первом Рождестве в фильме, и тот сумрачный путник, что вверяет судьбу зелёной секире – два разных человека. Год и в самом деле пролетает до неприличия быстро, но отголоски вынужденного осмысления звучат по лесной долине долго – под стать возрасту Соединённого Королевства.

Цикл одного короля заканчивается, на престоле воцаряется другой, и так длится веками. В картине не услышать рассуждений о тяжести монаршей доли, однако на примере Гавэйна показано, что знать путь и пройти по нему – не одно и то же. Представления режиссёра об идеалах рыцарства серьёзно разнятся со стереотипами, но если вдуматься, то наличие герба, коня, доспехов и оружия – ещё не делает человека мужчиной в высоком смысле этого слова. Возмужание рыцаря происходит на фоне угасания родного королевства, однако настоящая империя не окружена бастионом и не нуждается в стражах – она расстилается под открытым небом, встречая гостей и испытывая их на прочность. "Легенда" прославляет индивидуальность, силу характера и здоровое упрямство – это те вещи, которых так не хватает нашему миру. Средневековый роман в интерпретации самобытного режиссёра, сделавшего имя на независимых проектах, превращается в курс молодого бойца, за которого стыдно в начале фильма и которым гордишься в концовке. Насколько приближен такой типаж к типичным британским представлениям – пусть оценивают британцы, а посыл киноленты не имеет национальности. Оступиться может каждый, но бегства с поля боя не прощают никому. Аристократ умирает, рождается джентльмен. Под живой зелёной изгородью пробивается и крепчает мужество, а поддерживать придётся всю жизнь – такова награда за гордое звание рыцаря.