Когда мне надо убежать от современного общества, которое я не люблю, от современной литературы, которую я не люблю, от самого себя, которого, смотря по обстоятельствам, я то ненавижу, то обожаю – я убегаю в волшебную страну Мильтона. Его возвышенность, его язык, его великолепные образы – все служит средствами утешения: анальгетиками, антидепрессантами, стимуляторами и т. д. Это мой лекарь, мой личный Авиценна.

И, естественно, «Потерянный рай» является одним из моих любимых сочинений.

Это мои топ 10. - Если бы я отправлялся на Луну навсегда и у меня была бы возможность взять с собой только десять книг – величественная поэма была бы конечно в списке.

Чтобы понять любую цивилизацию, нужно, для начала, понять ее основополагающий миф. Ибо все цивилизации без исключения основаны именно на мифах. Для древних греков – это был миф о Прометее. Для нас – христиан, это, разумеется, миф о первородном грехе. Как крутятся планеты вокруг Солнца, так и прочие библейские мифы крутятся вокруг первородного греха. Они в той или иной мере всем известны. Разница лишь в том, что в отличие от прочих источников они изложены здесь божественным языком боговдохновенного поэта.

Мильтон – христианский Гомер. И, кстати, они оба были слепцами.

В принципе конфликт между дьяволом и Богом по Мильтону можно воспринимать как конфликт главного аристократа с монархом. Символично, что дьявол, попав в ад, не лишился ни одной из известных аристократических добродетелей: он по-прежнему честен (но только с самим собой), отважен, храбр, - он представляет собой цельный монолит несгибаемой воли, он согласен страдать целую вечность, чтобы иметь эфемерную возможность забраться когда-нибудь на Небо и расквитаться с Творцом. Он не то что бы зол (Федор Павлович из «Карамазовых» - куда злее), а скорее переполнен такой грандиозной, выходящей за край энергией, что просто не может остановиться и творит зло только потому, что не может его не творить. В этом смысле он натуральный художник, потому что все натуральные художники творят А) по необходимости Б) из-за энергии, которую некуда девать. Если художник не может излить энергию вовне он рано или поздно оказывается в сумасшедшем доме. Рок, проклятость, планида – то, что всегда характеризовало людей искусства в наших глазах, характеризует и мильтоновского Сатану; его монолог к Солнцу один из самым драматичных, что я когда-либо слышал.

Почему я столь беспардонно заговорил о Князе мира сего? – да потому что он и есть главный герой произведения.

Конечно Мильтоном это не задумывалось изначально, главными, по видимости, должны были стать Адам и Ева. Но поскольку о добродетели запоем мог писать лишь Лев Толстой, Мильтон невольно превращает Сатану в главный объект своего пристального рассмотрения. Дьявол как Джомолунгма – большой, огромный, и затмевает собой всех остальных.

В большинстве поэм сюжет играет второстепенную роль, но не в этом случае. С того момента как дьявол открывает глаза и к удивлению обнаруживает себя в преисподние, начинается весьма и весьма захватывающее приключение.

Глазами поэта мы увидим и ад, и рай, и войну на Небе, и тысячи и тысячи замечательных вещей. Великолепные образы Бога-отца и Бога-сына, величественные, как на полотнах итальянских живописцев, Адам и Ева, коварные демоны и возвышенные ангелы – все это и много чего другого пронесется в волшебном калейдоскопе глаз.

Что может смутить, моего друга, читателя? – Античность. Дело в том, что с известными библейскими мифами затейливо переплетаются куда менее известные античные мифы; даже имена греческих богов часто изменены.

Однако, я надеюсь, это не станет шлагбаумом для вашего живого любопытства.

Есть ли у поэмы недостатки? Есть. Но поскольку они исключительно теологического характера, я, пожалуй, о них благоразумно умолчу.

Перевод, который некогда попался мне в руки выполнен О. Чюминой. Мне не с чем сравнивать, но он свеж, современен, выразителен.

И добро пожаловать в волшебный мир.

Время кризиса – время книг: так почему не превратить недостаток в достоинство.