Мне противопоказаны такие книги. Я пугливый, впечатлительный, с отличной памятью на детали, с подлым воображением. И у меня пока нет детей. Однако, мне нравится как пишет Старобинец, и потому было трудно удержаться и не заглянуть. Да, мерзкое такое любопытство, желание влезть в чужое нутро и оглядеться там. Но я в бахилах, я переобулся, честное слово.

Так вот, оценки, конечно, не нужно. Нельзя оценивать чужие муки и чужую боль. Поначалу мне показалось кощунственным, что автор решилась это издать. Не написать - с написать всё понятно. Психотерапия, проговаривание, вскрытие гнойника. И ещё одна цель - вдруг кому-то поможет. Не ощутить краткий всплеск счастья не-со-мной, но понять, что делать и чего требовать. С другой стороны, это может быть в некотором роде незримое надгробие. Так Валерий Попов написал книгу о короткой жизни и смерти своей дочери Насти, и всем возмущающимся отвечал: "А я считаю - поставил памятник... "
Моё уважение. И соболезнования.

"Посмотри на него" - книга тяжёлая, словно каменная плита на груди. Автор ждёт желанного ребёнка, но на очередном узи узнаёт, что ребёнок имеет диагноз, который не совместим с жизнью. Нужно срочно решать: то ли прерывать беременность (сложно и опасно), то ли донашивать. Только шансов нет. Такие дети не выживают. Далее - жернова отечественной медицины с нечеловеческим лицом. Да, никто не обязан с пациентами панькаться и нянчиться, и за дополнительный уровень сострадания никто не доплачивает. А если всем сострадать, то скоро окочуришься. Да, профессора часто не деликатны и циничны, что поделать.

Но. Как же это кромешно, господи. Эта чудовищная русско-украинская медицинская мракотка. И всё это такое родное и привычное, что даже кажется нормальным. Но ведь ненормально же. Есть края, в которых "нет причины терпеть боль". И где за вами не погонится уборщица с бахилами и шваброй. Где не нужно обойти три этажа, чтобы подписать пять направлений, чтобы тебе оказали срочную помощь. Где мировое светило вежливо и корректно проконсультирует. Где плод будет не плод, а бейби. Даже если у этого бейби нет шансов на жизнь.

Нас даже сравнить нельзя. Это просто как сравнивать дикарей у костра и научную конференцию. Что говорить о серьёзных случаях, если мы прокалываемся даже в несерьезных. Когда-то я пришел снимать гипс с ноги, отсидев положенный месяц. Нога была синяя и не гнулась. И что же, меня пытались заставить следующие две недели обходить всех врачей на четырёх этажах, потому то у них очередные медосмотры по плану. Но я ведь еще не могу ходить, а врачи бывают по несколько часов в день, и очереди, а я не могу сидеть, мне больно долго сидеть. Но вам надо. Прямо сейчас, с этой синюшной ногой. Тьфу. Тогда я отбрыкался и написал заявление, что отказываюсь на свой страх и риск. Забредший на огонёк окулист рассказал, что вот одна тоже не хотела идти, а потом у нее тут же опухоль в глазу появилась и капец. Заботился? Отчётность же.

Маму после лапароскопии с четырьмя дырками в животе санитарка не хотела в лифт пускать, гнала на лестницу (четвёртый этаж, крутой спуск), потому что "ходят тут всякие, свет на них переводить". Ну и жирно намекала, что хорошо бы оплатить это изысканное лифтовое удовольствие.

Хочется продать душу, чтобы никогда не заболеть в этой стране серьёзно.
Да, найдётся сто других рассказов о чудесных и человечных врачевателях, и они, конечно, есть. Один на пару дюжин, наверное. Если повезёт. Их имена и контакты передают друг другу как ценный дар, перед ними заранее благоговеют. Потому что... ну как это - чтоб тебя выслушали нормально и вежливо, чтоб честно лечили и не презирали за всю свою тяжёлую, нервную и низкооплачиваемую?

Когда читаешь эту часть про клинику в Германии, где всё и закончилось, хочется головой об стену колотиться. От ужаса, сострадания и осознания того, в какой искажённой реальности мы живём. Это лечится только переездом в цивилизацию, больше никак.

Старобинец пишет очень хорошо, очень честно, открыто и прямо. Образно. Жутко. Я вместе с ней боюсь посмотреть, но потом всё же смотрю. И не жалею. Так надо, это правильно.