Тот жаркий апрель решил удовлетворить меня внезапным отпуском – запретили работать весь оставшийся до ликвидации радиокомпании месяц, и мы с напарником уехали в славный город Минск. Гуляли по этой просторной, чистой – и с расовой стороны вопроса в том числе – столице; капли конденсата со стенок бесчисленных пивных бокалов и кружек приятно остужали грудь, распалившуюся от вида очаровательных щёчек молодых и здоровых славянок; прилично закусывали, разумеется.

Понятно, что оставить без внимания книжные оказалось никак нельзя, да и печатных подарков набрать было необходимо. (К слову, ситуация с книжками так себе – российские издания стоят минимум в полтора-два раза дороже, чем даже у нас, а местные качества возмутительно низкого, соответствующего, впрочем, цене.) Наши юные знакомки отрекомендовали из числа классиков-соотечественников Якуба Коласа и человека по имени Уладзмр Сямёнавч Караткевч, творящего в рискованном жанре исторического детектива. Сего-то автора я на сотни тысяч смешных денег и набрал сдуру, всем и побольше.

И что я вижу в этой большой, богато иллюстрированной книге полтора года спустя?
Ничего.
Однолико-сырые, словно фигурки из лежалой картошки, не способные ничем запасть в память жалкие персонажики чередуют шаблонные диалоги с нелогичными глупыми поступками, следуя по отъявленно никакому сюжетцу, самый замысел которого обречён на предсказуемость и провал. И ладно бы оно всё в задумке дело, но повестушка попросту отвратительно написана. Гоголем и не пахнет. Можно продолжить гневаться на тему видного белорусского, типа, "хоррора и детектива", не способного вызвать и микронамёка на испуг, но для наглядности я лучше приведу пример, расставляющий точки в теме о мастерстве данного, значит, писателя.

Последняя пика в спину моей терпимости – беззастенчивый, ничем не оправданный пафос на каждом шагу. Здесь без цитат (не хватит сил на повторное прочтение), но этот гаденький дядя с каких-то таблеток возомнил белорусов великолепным народом рыцарей-героев, горде- и храбрецов, для которых имеет значение лишь слово "честь", при каждом удобном случае вкручивая "ай-ёмыть шляхтичи мы исторически братие все за друга горой обнищала истончилась посполитая душонка а было-то как хорошо эхма" и околоподобные чумовые пассажи.

Моя необразованность позволила припомнить в связи с Беларусью лишь личность Тадеуша Костюшко, но называть этого парня прям белорусом язык не выкручивается. Настолько меня тревожил сей вопрос, что за помощью пришлось обратиться к знакомому историку-слависту, также в немалой степени представителю малой народности. "Длительный процесс формирования национальной самоидентичности симптоматично обыкновенно схож с месячными, пожалуй", - доходчиво объяснил мне Александр Т. Ему, предположу, виднее.

Некогда будучи общим, теперь свой собственный ошмёток шляхты, только и всего. Расти большим и умным, да поменьше пустого гонору. Завязывайте меня выводить, мистер.
Я НЕ не советую читать "Дикую охоту…" – я настоятельно рекомендую этого не делать. И детишкам не показывайте.
Допущу, что я просто проснулся не с того глаза, да и AUX-провод сломался от ноута к hi-fi; наверное, не стоило снова слушать Tool с утра; по дороге на службу они все стоят слишком близко: Ты! – даруй мне возможность топтать обыденную биомассу человечества; плечо продуло и постоянно жжётся – причины моего негодования могут питаться из разных источников, но суть не меняется, поэтому традиционно будем называть вещи своими именами, цитируя на этот раз Плохого Санту:
Рассказ всё равно чепуха.