Дошла до этой книги, так как поместила перед собой "марафон" из романов про парализованных/ покалеченных аристократов.
Роман Терезы Медейрос имеет положительные отзывы -- это я прочитала в интернете сразу. Но читать стала не по отзывам (как так порой мне не нравятся фавориты или нравится недооценённое), а по краткой аннотации, найденной на литературном форуме с категориями романов -- романы про больных героев, которых выхаживают сиделки, а именно роман про слепого Прекрасного принца, которого ставит на ноги Прекрасная незнакомка, чьё истинное "я" раскрывается лишь в самом финале. Интригует? И я, решив так, пустилась в чтение...

Располагает к себе помещение эпиграфа перед каждой главой -- как будто это выдержки из любовных писем, которыми главный герой до Трафальгарской битвы 1805-го года бомбардировал избранницу. Стиль стих строк абсолютно изысканный, это стиль Джейн Остин и сестёр Бронте, и они задают тон всему роману: романтический, игривый и старинный.

~
Женский персонаж
~
Героиня вызвала у меня скорее симпатию -- ведь направилась же эта честная дочь отечества выхаживать израненного и ослепшего кавалериста! Она напомнила мне примеры неиспорченных аристократок, которые вызывались в сёстры милосердия и пачкали свои "маленькие белые руки", не привыкшие к шлаку и сере войны.

Конечно, в самой завязке её знакомства с графом я заметила немало шаблонности, но как ещё автору изголиться и свести наконец вместе в одной гостиной ослепшего ветерана Трафальгара и юную сестричку милосердия в очках?...

Но героиня скорее напомнила не аристократку, а курсистку-лицеистку: в очках и со стремлением расставить все предметы по своим местам. Юная-румяная, не страшащаяся послужить отчизне и подтереть ошмётки Трафальгара -- это же образ нас самих! [когда, Онегин, мы моложе, мы лучше, может быть, были]

Чувствуется, что писатель изо всех сил увёртывалась от образа Мэри Сью (безупречной героини): Мисс Викишем и храпит, "как медвежонок", и терпение у неё не выдерживает канонады графских капризов. И да, она "ложится под графа": пошлость -- это вам не Мэри Сью, её никто не отменял. Но -- по прошествии пары-тройки недель по прочтении я вообще не помню эту сцену! Ни где, ни как она легла, утомлённая девственностью: как у Доцента, тут помню -- тут не помню!

Призрачная невеста графа, восторженные признания в адрес которой предстоят каждой главе, до поры до времени вызывает лишь неприязнь -- это ж надо, увидеть страдальца ослепшим в лазарете после битвы и нагло бросить его! Даже не поздороваться, даже не поздравить с выходом из комы! Война похитила свет его глаз, а невеста побрезговала подпорченным "товаром". [Прохиндейка]

Её поступок наводит на мысль о мнимой любви, о боязни правды жизни, о куртуазной фальши богатеньких. Красота и беззаботность здоровья напоминают ширму, за которой прячется любовь. Но вот война резко отдёргивает ширму -- и за ней пустота. Любви-то и не было! Никто не прятался за ширмой... И герои расходятся, как чужие люди, так как в условиях пустой ширмы никто не хочет разгребать Авгиевы конюшни чужой инвалидности.
~
Мужской персонаж
~
Тот, чьи конюшни отказалась разгребать невеста-прохиндейка, выглядит симпатично.
Мне герой напомнил забавного ополченца-златовласку из "Ночи в музее 3" -- помните участника Гражданской войны в Америке 1863-го года, который хвастался, что "золотым руном" его волос расплачивались, как настоящим золотом? [В Смитсоновском музее]

Изображённый Терезой Медейрос образ Габриэля Фейрчайлда улыбнул -- образ вздорного и тщеславного красавчика-мажора-блондина, богатенького баловня судьбы, которого Трафальгарская битва нежданно-негаданно ввергла в пучину слепоты. Я понимаю, что так кажется мне, но это выглядит как наказание за "мажорство", за дешёвое тщеславие.

Уж очень герой пустоголов, самовлюблён, очарован собой и теперь уязвлён своей инвалидностью -- из-за этого многие сцены выглядели комичными. Трагикомичными? [человек-то инвалид] Возможно.

На мой взгляд, неуклюжесть слона в посудной лавке, с какой златокудрый слепец налетает на мебель и роняет предметы роскоши, символична. Так Тереза Медейрос изобразила трудность адаптации инвалида, хаос и разрушение, в которые превращается жизнь для потерявшего зрение. Так что это даже печально. [но в романе описано в комическом духе]

Наказанием выглядит и мотив мальчика, который слишком часто кричал "волки". Помните такую сказку? Пастушок кричал "волки" по любому поводу, но только не по причине волков, и когда волки правда решили навестить источник криков, то мальчику уже никто не поверил и на помощь не пришёл. [обеденный перерыв, траур в семье мальчика]

То же напоминает и поведение мужского персонажа -- великовозрастный сорванец звенит в колокольчик, как сумасшедший звонарь, без всякого повода, и его сиделка бегает за ним, как чеховская Каштанка. Но вот слепой создатель паники по-настоящему падает головой на битое стекло -- и даже сопровождающий падение крупного мужского тела громкий треск не вынуждает сиделку проверить сохранность ветерана. Кто-то слишком часто кричал "волки"!

Ради таких интересных мини-историй, любопытных поворотов и понравилось читать. Роман как будто представляет собой собрание поступков и наказаний за них, поводов и последствий, заблуждений и расплат.
~
Вывод
~
Да, предательство в любви добавляет характеру героя глубины. Но особых [типа лермонтовских] глубин не ищите там -- я не нашла. Это тип диванного кавалериста -- вроде диванной собачки. Хорош для утех на диване и для атак под командованием Нельсона. Вот граф, прелестный граф, не более напёрстка!

Героиня по итогам романа создаёт впечатление более разносторонней личности -- тот способ, которым она решается загладить вину перед ни в чём не виноватым возлюбленным, говорит о наличии совести. Но не прийти проведать инвалида, даже скандального, после того как под ним аж хрустнул пол при падении с высоты роста, -- тут уж увольте, это неуважение к слепому гражданину! Такую вину заглаживать -- не перезаглаживать.

Но хотя бы описан Трафальгар, падение на осколки стекла и дано подтверждение, что если хорошенько стукнуть по радио кулаком -- то починится и заработает. За всё это твёрдая 4-ка в своём жанре. Но это не более чем увлекательная беллетристика -- талант автора не дотягивает до большего.

Так что роман рекомендую, несмотря на слабость языка [особая красота только в эпиграфах, и да, это всего лишь перевод], отсутствие явной оригинальности и глупости в поведении героев.
~
Дарю вам 3 симпатичные иллюстрации к роману -- обожаю этот период и его внешний эстетизм!
~