В Берлине одинокий антрополог Альма (Марен Эггерт) соглашается принять участие в передовом эксперименте, приведя домой учтивого голубоглазого робота Тома (Дэн Стивенс), который был разработан компьютерщиками для подражания ее идеальному спутнику жизни. Но могут ли его алгоритмы соответствовать сложности ее человеческого сердца?
Кажется, все хорошо на первом свидании Альмы (Марен Эггерт) и Тома (Дэн Стивенс). Они встречаются в ночном клубе и, потягивая Бордо, обсуждают поэзию и смысл жизни. На танцполе Том разражается румбой, достойной Строго чемпиона. Но тут начинается беда: у него начинают глючить цепи, и его приходится уносить на срочный ремонт.
Том - гуманоидный робот, специально разработанный, чтобы стать идеальным спутником жизни для Альмы, антрополога из Пергамского музея в Берлине. Она одинока и настроена скептически, но ее уговорили взять Тома в качестве испытания. После трех недель жизни с заказным бойфрендом она должна написать оценку для его создателей: могут ли люди и машины стать любовниками? Мария Шрейдер (режиссер Неортодоксального фильма Netflix) нарисовала трогательный роман из этого научно-фантастического сценария, усеянного обезоруживающе мечтательными моментами и линией философского исследования, напоминающей " Ее " Спайка Джонса .
Дэн Стивенс, с его льдисто-голубыми глазами и английским акцентом, склоняется к сверхъестественным комическим возможностям Тома, все хладнокровно заискивающее обаяние, когда он заботится о каждой предполагаемой потребности своей новой хозяйки, будь то подготовка романтического маленького завтрака или уборка ее квартиры в считанные секунды. Как Альма, Эггерт предлагает признанную поврежденную женщину, которая вернулась на работу после разбитого сердца, опасаясь любой новой интимной связи. (Одна сцена обнажает механику сексуальных способностей Тома и его чутко запрограммированное понимание согласия.) Sandra Hller (Toni Erdmann) вызывает странный юмор, как озорная робот-сводница, которая их подцепляет. Исследование Альмы открывает неожиданную поэзию в древних текстах, но может ли она также найти романтику, обитающую в сложных схемах Тома? Кинематограф Бенедикта Нойенфельса использует яркий солнечный свет, уличные фонари и сверкающие белые стены, чтобы имитировать тщательное изучение этого экспериментального дела, в то время как сценарий Шредера систематически расшифровывает каждую строку сентиментальной программы Альмы.