В театре Модерн я была один раз и давно, впечатления от того спектакля остались смешанные, но не слишком приятные. Я хоть и возлагала некоторые надежды на первоисточник и Игоря Яцко, но фейерверка не ждала. Несмотря на это, спектакль смог поразить своей бестолковостью.

Грымов, насколько мне известно, славится своим умением (или якобы умением) посмотреть на привычные произведения «под другим углом» и «сместить акценты», и при просмотре складывается стойкое ощущение, что он просто из кожи вон лезет, лишь бы эту свою славу оправдать и сделать все как-нибудь с подвывертом, чтобы было «не как у других». В гонке за этой необычностью умирает в первую очередь здравый смысл.

Что сразу бросается в глаза - вырезана сцена в резервации, из-за чего зритель, незнакомый с книгой, с этого момента скорее всего вообще перестанет понимать происходящее. Сюжет идет своим чередом, потом Бернарда вызывают на ковер по дурацкой причине, собираются сослать в Исландию... и на сцену вбегает Линда, после чего становится понятно, что хороший такой кусок романа Грымов, видимо, съел сегодня на завтрак. События вырезанного с горем пополам можно достроить из происходящего ранее, однако сам факт того, что Бернард и Ленайна собираются ехать в резервацию, упомянут настолько вскользь (тому же уикенду на природе уделено гораздо больше времени при том, что по версии спектакля ничего важного для сюжета там не происходит), что к середине зритель, уже, наверное, про него забыл.

Помимо этого, некоторые акценты «смещены» так, что искажают оригинальные мысли книги. Так, например, с легкой подачи режиссера Монд превратился из великого инквизитора в карьериста, так как выбирал не между наукой и всеобщим счастьем, а между наукой и теплым местечком заместителя Главноуправителя.
Раздачу сомы дельтам срывают не Бернард, Гельмгольц и Дикарь, а только Дикарь, но заметают при этом почему-то всех троих. Отдельный элемент абсурда этому моменту придает добавленная режиссером сцена, которой не было в книге: в ней Бернарда обвиняют в гораздо более серьезном преступлении - во внедрении младенцам запрещенных идей, за что его в этом мире, по идее, должны вздернуть на рее без суда и следствия. Ан нет, пожалуйте к Монду за то, что стояли (а может и не стояли) рядом с сумасшедшим.

Периодически случаются топорнейшие противоречия разного масштаба: сначала так или иначе звучит текст книги, а затем персонаж произносит нечто диаметрально противоположное. То студенты на экскурсии слушают гипнопедические истины про эпсилонов в черной одежде, стоя рядом с директором-альфой, одетым в черное. То Монд говорит, хорошо, мол, что есть острова, а то пришлось бы непокорных в газовые камеры сплавлять, а в следующей сцене репортер уже рассказывает, как умерщвляют его коллег, если они перестают «соответствовать». Тот же Монд рассказывает, что они спилили навершие креста и стали... естественно, осенять себя знаком Z (замена оригинальному Т). А вы что подумали? Показывают девчонок-альф, боящихся попасть в умиральницу, а потом - те самые уроки смертовоспитания, на которых дети уже почему-то совершенно не боятся смерти. Кому-то явно было лень перечитывать собственный же сценарий.

Пресловутое «пересение в эпоху Цукерберга» - полнейшая профанация, так как на сюжет оно никак не влияет. Герои молятся Цукербергу вместо Форда, массовка фоткает все на телефоны, пару раз упоминаются соцсети. Все. В спектакле вообще полно изменений ради изменений, без какого-либо смысла или объяснения - сменилось имя любовника Линды, например. Актеров, играющих Геймгольца и Бернарда то ли специально «перепутали», то ли режиссеру было вообще параллельно - коротышку Бернарда играет некто долговязый и худой, в то время как красавца-Геймгольца, эталонного альфу - невысокий и полноватый.

Впрочем, играют они оба увы и ах, очень посредственно (Геймгольц самую малость лучше). Сценарий, конечно, явно играет свою роль, простите за каламбур - обоих главных героев, ярких представителей очень разных типажей, уравняли до массовки, причем как по количеству реплик, так и по значимости в сюжете. Геймгольцу хотя бы позволили кое-как рассказать про то, что он Печорин на минималках, у Бернарда же нет и этого. Вот кто действительности раздражал - так это Дикарь, игравший не Дикаря, а подростка из американской комедии, эдакого Питера Паркера. Какие-то непонятные постоянные запинки и фразочки типа «ну этот, Шекспир» посреди возвышенных речей - в какой-то момент я начала подозревать, что он плохо знает текст. Вытягивают исключительно Каменкова и Яцко, даром, что в сценарии из Монда сделали клоуна. На остальных даже смотреть нечего, в некоторых сценах с Яцко вообще создавалось такое впечатление, что он говорит то ли со стеной, то ли сам с собой, даже при наличии конкретного собеседника, эдакая игра в одни ворота.

Костюмы - паршивые и стремные, визуально спектакль похож на сон шизофреника, общая же атмосфера - странная комедия, из которой кто-то украл все шутки.

Грымов, со всей своей претенциозностью, ничего нового в произведение привнести решительно не смог, и только искорежил, покромсал и перекрутил то, что уже имелось.

Все.