Крохотная Исландия спряталась от невежественных соседей с обеих сторон Атлантики у кромки Северного Ледовитого океана и напоминает о себе лишь изредка, зато напоминает так, что не сходит с новостных полос неделями. Не стёрлось ещё из памяти эпичное извержение вулкана с невообразимым названием Эйяфьядлайёкюдль, парализовавшее авиасообщение над Европой в 2010 году. Ценители поп-музыки жадно поглощают синглы певицы Бьорк в ожидании хита, ну а неравнодушные к шахматам граждане припомнят, что в столице островного государства упокоился великий смутьян Бобби Фишер. Что касается местного кинематографа, то ребята с камерами сновали среди ослепительной красоты ледников ещё с незапамятных времён; чего стоит аскетичный цикл работ Храбна Гюднлёйгссона о викингах, навеянный классическими полотнами Акиры Куросавы. Исландия живёт гордо и обособленно, что вовсе не означает, будто на тамошних рубежах возникают одни только природные чудеса – постепенно подтягиваются и рукотворные. Натуральным хозяйством в Скандинавии занимаются так же, как и на материке, однако это там, на отшибе мировой цивилизации, укрытой вечным туманом, Рождество заряжает божьей благодатью ягнёнка от обычной, ничем не выделяющейся в отаре овцы.

Участие Всевышнего в свалившемся на бездетную чету фермеров событии предполагается ветхозаветным названием фильма, но с тем же успехом молодой постановщик Вальдимар Йоханссон мог наречь картину в честь героини Нуми Рапас – Мария. Аллюзий возникло бы не меньше. Показательнее то, как аккуратно режиссёр использует сверхъестественное, словно рождение гибрида овечки и малышки – в порядке вещей. Устами окрылённых даром родителей автор нарекает событие «счастьем» и не добавляет ни полслова. Счастье – это данность, которую лучше принять без рассуждений о сделке со своей совестью. Попытки встроить странного агнца в привычный для «большой земли» уклад априори обречены на неудачу, и для подтверждения этой идеи в кино появляется грубый брат главного героя. С другой стороны, раз уж неотёсанный мужлан проникается нежностью к противоестественному, зато ласковому и преданному созданию, то для погрязших в быту и болезненно зависимых от технологий людей ещё не всё потеряно. Этой оптимистичной мыслью пропитана каждая сцена заботы над любознательной крохой по имени Ада, и на контрасте с идиллическими кадрами болезненно остро вторгаются эпизоды с насилием.

Повествование разбито на три главы, и хотя авторских обозначений им не досталось, подразумеваются этапы взросления существа, по принципу булгаковской трансформации бездомного пса в хамоватого алкаша и обратно в собаку – недаром камера выхватывает книгу Михаила Афанасьевича. Структура фильма заставляет Йоханссона обращаться к мифологическим аллегориям, однако куда ближе режиссёру давящий реализм, из-за чего так много сцен с работой на тракторе или выпасом стада. Постановщик подчёркивает положительность образов обоих родителей, как будто случайно включает в сценарий диалог о машине времени, которой бы охотно воспользовалась мать, а затем также походя показывает маленькое кладбище с добротным крестом и именем «Ада» на могильной табличке. Эти обособленные от скуповатого на поворотные события нарратива кадры призваны передать зуд саднящих ран от гибели ребёнка. Отстранённость персонажей и их податливость чуду наделяет фильм сказочной теплотой, но если уж и в произведениях милейшего Андерсена регулярно случались трагедии, то и в драматическом фэнтези 2021 года трещат ружейные выстрелы и льётся кровь из раны промеж глаз. Смерть ходит поблизости от жизни, предвещает своё появление посредством обиженного блеяния овцы, оставшейся без детёныша или же хамоватыми повадками посредственного музыканта. Родительские чувства обессмысливают вопросы о будущем каприза природы, но любовь не всесильна.

Йоханссон постарался отойти от стереотипов, возникающих у подножия заснеженных гор. Дескать, не так уж безобидна наша Исландия, и если забыли, то в неожиданный момент прогрохочет опровержение. Режиссёр держится от элемента трагедии на почтительном расстоянии и задействует ровно те средства, которые и отличают детскую байку от взрослого артхауса. Бывший светотехник с площадки «Игры престолов» обращается к вечности, пытается найти ответы на вопросы о круговороте жизни и приглашает за линию горизонта, где невинная композиционная мелочь приобретает двойной смысл. Эпизод с пахотой, которой занимается дядя малышки вместе с ребёнком, перемежается со сценой секса родителей, и кажется, в этот миг нет ничего более безмятежного, а кроме того и обманчивого. Йоханссон открыто любуется красотой как естественным явлением, и не видит разницы, идёт ли речь об оголённой груди Нуми Рапас или трогательно милым взором очеловеченной малышки. Красотой положено наслаждаться – и точка, а всякие попытки её постичь только нарушают равновесие и навлекают беду. Грань в отношениях человека и природы хрупка, что и обрекает первого на участь слепого котёнка, оторванного от матери и выброшенного за порог. Однако менее удивительной, в том числе и своей непостижимостью, жизнь ведь не становится, и где как не у дремлющих гейзеров проще понять её ценность.