Чичиков. Манилов.
Коробочка. Ноздрев.
Собакевич. Плюшкин.
Был сюжет таков.

Великий Николай Гоголь предстал передо мной во всем величии, его бессмертные произведения вдохновили на написание новых отзывов на его произведения. Кроме уже имеющихся откликов на мужественного "Тараса Бульбу", полные юмора и смеха "Вечера на хуторе близ Диканьки", сатирического "Ревизора", сегодня я обратился к поэме "Мертвые души".

Представляя большое полотно дворянско-помещичьей России того времени, Николай Гоголь, в добавлении к поместным дворянам, показывает мне и корумпированных чиновников российских губерний.

В примечаниях к 1-ой книге поэмы Николай Васильевич сказал: «Идея города — возникшая до высшей степени пустота. Пустословие. Сплетни, перешедшие пределы».

В моем понимании, точно такое же существование общества губернии российских и его ярких представителей и описывает Гоголь. Это такое королевство «мертвых душ», вечного праздника и внутреннего духовного убожества. Губернские чиновники, касаясь самого существенного, ни в коей мере не отличаются от уездных, которые были показаны Гоголем в «Ревизоре». Точно также как и городничий, «чудотворец-полицмейстер «в лавки и в гостиный двор наведывался, как в собственную кладовую». Пристрастие «вольнодумца» Ляпкина-Тяпкина к штудированию книг масонов увлекает и почтмейстера города, который «вдался более в философию и прочитывал довольно усердно, даже по ночам» книги о мистицизме. Боязливость Хлопова досталась в наследство прокурору-«моргуну», «с испугу умерший» от тех слухов, которые распространились в городе в связи с приобретением Чичиковым мёртвых душ. Вновь назначенный другой генерал-губернатор точно так же страшно перепугал губернских чиновников и лишило их рассудка, как ожидаемое прибытие ревизора — уездных. В здешних кругах присутствует та же семейственность, та же продажность, подкупность, противозаконное получение денег и тот же наглый произвол, что и в уездных городах; распространено то же взяточничество (во что только оценивается Иван Антонович — «кувшинное рыло»!), то же невежество и пошлятина. Как и персонажи «Ревизора», чиновничье сословие губернского города далеки от проблем народа, от его забот и запросов.

Перед моим взором проходят персонажи, наполненные несусветными сплетнями, глупым пустомыслием и пустословием, очевидной мелочностью интересов, безудержанной погоней за развлечениями, так характеристики у губернских дам.

Я вижу, как Николай Васильевич дерзко высмеивает опустошенность жизни общества губернии, балы и вечеринки, постоянную игру в карты, чудные рассуждения чиновников о Чичикове, определяющие удивительную убогость и тупость их мысли. Он едко насмехается над «этикетом и множеством приличий самых тонких», которые неукоснительно выполняли губернские дамы и в своём поведении, и в словах. «Никогда не говорили они: я высморкалась, я вспотела, я плюнула, а говорили: я облегчила себе нос, я обошлась посредством платка». Желание напыщенных дам во чтобы то ни стало выказать свою «культуру» привело их к брезгливому пренебрежению русским языком, который они не знали, не уважали и не любили. Чтобы ещё более приукрасить русский язык, множество слов была выкинута вовсе из разговорной речи, и поэтому очень часто была нужда переходить к французскому языку, который, однако, они порядком извращали.

Вот такая, в моем видении, помещичье-чиновничья Россия изображалась Гоголем, это была Россия «мёртвых душ». С язвительной сатирой рисует её сочинитель. Он морально убивал помещиков и чиновников своим издевательским смехом, изображая в них ненавистников социального прогресса, бездельников, далеко отошедших от народа, погубителей своей отчизны. Так и воспринимала поэму писателя передовая русская интеллигенция.

Для меня звучат слова Александра Ивановича Герцена, который так говорил о Гоголе что благодаря Гоголю мы, наконец, увидели их выползающими из своих огромных дворцов и богатых домов без маскировки, без всевозможных прикрас, постоянно в пьяном виде и отожравшимися: рабы власти без чести и человеческого достоинства и притеснители без какого-либо сострадания своих крепостных, сосущие жизнь и кровь простого народа с тою же естественностью и наивностью, с какою вскармливается ребёнок грудью своей матери. Поэма «Мёртвые души» потрясла и возбудила всю Россию.

Такое правдивое и гневное обвинение и обличение в высшей степени нужно было тогдашней России. Это — история политического и общественного положения России, выведенная рукой великого мастера. Саркастическая поэма Гоголя — это громогласный сигнал ужаса и стыда, который извергает творец, понявший унижение от пошлости жизни, когда вдруг он заметил в зеркале своё оскотинившееся лицо.

Губернское общество.
Забитый народ.
Какое убожество.
Какой поворот.