Современная проза, к которой уже Умберто Эко относится уже с большой натяжкой, знаменательна новичками-писателями, заявившимися в литературный мир более чем подготовленными. Ранее также такое наблюдалось, но, перешагнув сорокалетний рубеж, нужно было реально спешить. Сколько их ушло в расцвете? Камю, Мопассан, Оскар Уайльд, Оруэлл и т. д. Нынче же и семидесятилетним "молодым автором" никого толком не удивишь. Трудно сказать, как когда-то коллеги по научному бизнесу отнеслись к попыткам Умберто Эко работать не над научными трудами, а над слащавой попсой, популярными романами. Но это. конечно, событие, когда человек в возрасте и с устоявшейся репутацией уходит налево. Что она, проклятая седина в бороду, делает.

Впрочем, вот он, первый труд писателя, который никак не назовешь слащавым и с очень большой натяжкой его можно счесть популярным. Некогда вышел фильм с Шоном Коннери и некая вдохновленная поросль бросилась читать "Имя розы". Сколько при этом в процентном отношении обломало о нее зубы, может половина, может процентов семьдесят. Я и вовсе начал читать этого писателя ближе к сорока.

При этом я прекрасно осознаю, что все достоинства данного труда кажутся неявными, хотя, в чем я абсолютно уверен, когда-то были продуманы автором до мелочей. Идет, скажем, по улице довольно растрепанная девушка. Но этого как-то не видишь, потому что каждый издрызг, каждая всклокоченность ее прически тщательно подобрана. В своем первом произведении Умберто Эко должен был еще и завоевывать аудиторию. Потому "Имя розы" имеет сразу несколько отличительных признаков, способных заставить среднестатистического читателя потратить время, силы и деньги на покупку этой книги.

Во-первых, речь идет о средневековье. Мне вообще редко попадаются хорошие исторические романы, пусть я открыто признаю, что работу историка считаю сродни работе сказочника. А если нечто такое и находится, то оно как-то естественным образом переползло в разряд классической литературы. Когда же речь о 14 веке, то лично меня как-то невольно тянет хотя бы начало посмотреть. Если даже книга заведомо левая.

Во-вторых, "Имя розы" - это производственный роман. Пусть многие говорят, что это детектив, но "производственный роман" - более широкое понятие, он может быть и детективом. Детектив автор коррелировал с любимой всеми классикой Шерлока Холмса, хотя, конечно, переделка "Адсо" в "Адсона" является исключительно заслугой наших переводчиков. Как и всякая мелочь типа отсутствия на итальянском известного восклицания "Это элементарно, Адсон". Но искушения такого рода вполне объяснимы. Потому, не знаю, как там на итальянском, а на нашем получилось нечто знакомое и зажигательное.

Меня, конечно, в лучших личных традициях, детективная составляющая интересовала меньше всего, но, опять же, я не мог не оценить ловких маневров Умберто Эко, который не обошелся лишь обыденными убийствами. Думаю, что ему удалось заинтриговать в первую очередь коллег по бессмысленному перелистыванию страниц. Меня, готов в этом признаться, тоже всегда притягивает книжная тема, поэтому я ценю ловкость, скажем, Мураками, "Тринадцатой сказки", каких-то там книг Сафона - когда герои что-то там читают, то создается некая читательская общность. Особенно, если любимые авторы совпадают.

То есть, что я хочу всем этим сказать, а Умберто Эко как-то сам это в тексте "Имени розы" именно это обозначил. Детективно-историческая составляющая очень привлекательна и она способствует тому, чтобы быстренько схватить цветастую книжку с прилавка, пробегая мимо книжного. С трудом, правда, представляю, как носиться с этим толстым талмудом, потому что книга получилась, естественно, очень объемная. Кстати, я вообще, не помню, чтобы какой-либо автор начинал сразу же со столь фундаментального труда. Они, конечно, есть, но не в такой степени известности и чаще всего в единственном у автора варианте. Умберто Эко же создавал свое наследие с завидным постоянством. Лет до девяноста, если не ошибаюсь. Нет, 84.

Так вот, не выдавая сюжетных тайн, могу вспомнить, что человеческие особи в своей массе в мире этого писателя делятся на две неравные части, которые горделиво зовутся "простецами" и всеми остальными. Ко всем остальным относятся единственно грамотные на тот исторический момент монахи общим числом от всего мира в несколько процентов. Если подобный термин где-то еще и мелькал, то ему нигде не присваивали столь конкретного значения, потому что здесь можно было бы добавить, что уже получивший образование индивидуум искренне считает это единственно личной своею заслугой. У меня же это все ассоциируется с нынешним расслоением в нашей стране. Подозреваю, что где-нибудь в администрации сами знаете кого для людской массы существует более хлесткое и грубое обозначение.

Что касается самого монастыря, то, кроме прекрасной "Монахини" Дидро, подкрепленной "Монахом" Льюиса, я нигде не получал такого ясного представления о жизни в монастыре. Однажды, впрочем, где-то в Угличе, подкрался к монашеской келье и словил кучу негатива, повстречавшись с самой монашкой. При этом она ни слова не сказала. Зато я этот эмоциональный заряд ношу с собой до сих пор.

В третьих, если вы еще помните, что там было во-первых и во-вторых, профессор Умберто Эко не мог отказаться от своих интеллектуально-библиофильских накоплений, коими он себя отягощал пять десятков прожитых лет, поэтому "Имя розы" вполне предсказуемо получилось некоей смесью из философско-религиозных изысканий и всего остального, что уже завлекло тех самых простецов т о чем мы говорили выше. Некая часть читателей прямо-таки мечтала о таком писателе, как Умберто Эко, где бы можно было тешить и выгуливать собственное самомнение. Такой детективчик почитать никому не зазорно. Этим самым я вовсе не собираюсь никого принизить и меньше всего Умберто Эко. Хочу только сказать, что и это входило у него в программу, писатель хорошо прочувствовал востребованную нишу, где маялись миллионы читателей, не желающих бросать художественную литературу, но и не находящих поля битвы с теми, кого считали недостойными носить гордое звание непростеца.

Спешу сообщить всем тем, кто не смог одолеть "Имя розы" по причине якобы сложного текста. Единственным возможным человеком, который в полной мере мог понять этот текст, являлся сам Умберто Эко с вероятностью процентов шестьдесят. Если же кто-то мне скажет, что разобрал все эти теологические нюансы, которыми полнится произведение, то я его с удовольствием отправляю к Гюисмансу. Мое любимое "Наоборот", к которому прилагается список обязательной литературы, для чтения которой понадобится две среднестатистической жизни.

В качестве прибавки к моим наблюдениям за "Именем розы", хочу добавить, что повествование идет от лица молодого монаха Адсона, который, хотя и где-то дерзок в своих поступках (в те века нужно было храбриться, чтобы тебя не поджарили к ужину), но достаточно наивен в силу юного возраста. Этот прием далеко не новый, но в совокупности со всем остальным, я отдаю ему должное в очередной раз, ловкости и хитрости Умберто Эко. Достоевский, к примеру, часто вкладывал в уста молодых самые свободолюбивые высказывания. При этом он ничем по сути и не рисковал. Дескать, что там ребенок лопочет. Здесь же еще и главная причина такого оборота - Вильямом Баскервильским проще восхищаться, когда видишь его широко выпученными глазами молодого монаха.

В итоге, если этот своего рода смысловой накопительный монстр, зовущийся "Именем розы", попадает кому-то в руки, то одолеть его становится делом чести. Наивные простецы и не подозревают, что градус, несомненно, будет повышаться. Это хорошо заметно, если читать книги Умберто Эко по порядку, по мере их написания автором. Что я и делаю, кстати. Чем дальше в лес, тем толще профессор Эко. Всем же поклонникам творчества писателя стоит радоваться, что он нашел свое прибежище в сочинительстве, потому что из него с тем же успехом мог получиться какой-нибудь прекрасный нефтяной менеджер. Это комплимент и я радуюсь вместе со всеми.

Книгу рекомендую для всех морально по отношении к ней созревшим и еще раз напоминаю, что "Имя розы" абсолютно всем по зубам. Вовсе не нужно предварительно изучать "Исповедь" Блаженного Августина и семиотику Лотмана. Тем же, кто книгу не смог прочитать, совершенно не стоит расстраиваться, потому что это абсолютно ни о чем не говорит.