Будучи религиозно настроенным ребенком Бенедетта попадает в женский католический монастырь и попадает явно в свою стихию. Ее преследуют чудеса и виденья. Но дьявол не тот джентльмен, который даст себе долго дремать – и вот, спустя много лет, в врата древней обители стучится девица. Исполненная святости Бенедетта принимает живое участие в судьбе новой послушницы, не подозревая, что приютила волчицу в овечьей шкуре: страстная, вульгарная, непосредственная Бартоломея смотрит на благодетельницу глазами полными влаги и любви.

Все три актрисы, исполняющие главные роли (Эфира, Рэмплинг, Потакиа) играют достоверно и убедительно. Как роза не схожа с лилией, так не схожи между собой Бенедетта и Бартоломея – и не только внешне (одна блондинка, а другая брюнетка), но и внутренне, являя противоположенные друг другу психологические типы: гордячки и развратницы.

В фильме есть по крайней мере одна сцена, претендующая на святотатство (думаю, именно она и послужила поводом к запрету в широком прокате). К сожалению, упразднить ее или смягчить не представлялось большой возможности, поскольку она является и ключевой, и сильной, и разъясняющей концепцию фильма: трансформацию экстатического религиозного чувства в половое влечение. Образ Спасителя трансформируется раз за разом в душе Бенедетты и, наконец, полностью заменяется другим более откровенным образом.

В фильме присутствует ряд сильных визуальных сцен: это, к примеру, все видения Бенедетты, или та сцена, в которой Кристина сводит счеты с жизнью, бросаясь вниз головой на фоне зловещей кометы, готовой вот-вот сбросить с хвоста чуму на головы грешников.

В фильме имеются элементы сатиры и драмы, да и клюквенного сока, вылито, как не редко бывает у Верховена, совсем не мало. А что касается опять же типичной верховенской эротики, то в этом фильме она не особо откровенна, не возбуждает, и принимает какие-то совсем уж интимные черты; есть скорее стремление показать любовь, чем красивый секс. И известный верховенский клич: «Тело - это икона», - на этот раз почему-то звучит и не очень громко, и не очень убедительно. Обнаженного женского тела вообще много – но это не то тело, что особенно услаждает взгляд.

Фильм этот, как я уже сказал, не прошел нашей бдительной цензуры, и, в общем, ясно, почему не прошел. Но, чтобы объективно оценить его и понять перешел ли Верховен грань или только забавным слоном потоптался в посудной лавке, надо помнить, в какой стране и в какое время разворачиваются события фильма: Италия Эпохи Возрождения. А это время прославилось не только титанами духа: Леонардо, Буонарроти, Макиавелли, - но и разнузданностью нравов и полового чувства. И Католическая церковь, папство, монастыри, как женские, так и мужские, не были исключением. Как сказал один мыслитель и историк Двадцатого века: «Я не знаю ни одного преступления перед Небом и Землей, на которое не был бы способен тогдашний итальянец, - за исключением, пожалуй, одного: уничтожение античных рукописей. Итальянцы были помешены на древних греках и пытались подражать им исключительно во всем, в том числе и в том, что у нас сегодня строго запрещено законом. Так что все, что было показано в фильме, было показано в самом мягком виде; не верите, почитайте об этом лихом времени сами.

Я не нахожу в фильме ни особой пошлости, ни особой вульгарности, ни особой чернухи; и при всей скабрезности темы, пропаганда чего бы то ни было прошла его стороной. Тут скорее имеет место сознательная недосказанность. Верховен не хочет кому бы то ни было ничего навязывать, и зритель сам должен решить для себя, кем была на самом деле аббатиса Бенедетта: мошенницей, шизофреничкой или святой от греха, каким был, говорят, наш Распутин. А может все эти вещи и вовсе не являются самопротиворечащими друг другу, ведь пути Господни, как говорит одна книга, неисповедимы.

Несмотря на то, что фильм мне в целом понравился, шедевром он не является и уступает раннему Верховену, а также моим любимцем у него: «Звездному десанту» и «Черной книге».

При всех достоинствах фильм не стоит смотреть особенно религиозным или обидчивым людям.