Сколько испытаний подкидывает судьба людям на Земле. Всем культурам — от русских до японцев. Так было во все времена. Нет жизни без страданий. Как многолико понятие о терпении и принятии. Полагаю Антон Чехов, написавший более ста двадцати лет назад пьесу «Дядя Ваня», не думал, что мы, его потомки и продолжатели традиций русских, окажемся в таком нелицеприятном свете в марте года две тысячи двадцать второго. Что весь мир будет рукоплескать японскому фильму с руссконаписанными диалогами внутри, переживать и вспоминать те, столетние эмоции, а на выходе из кинотеатра думать о русском мире в негативном ключе. Какая удивительная все же эта штука, судьба!

У главного героя Юсукэ — тоже непростая жизнь. «Дядя Ваня», можно сказать, преследует его всюду. Пьеса становится судьбоносной как в личном, так и карьерном плане молчаливого человека. Будучи ключевым её актером, он ежедневно проговаривает свои реплики, услужливо записанные супругой /тоже из мира театра/, в салоне красного Saab`a. Это его привычка, позволяющая быстро запомнить фразы и моментально погружающая Юсукэ в состояние Вани. Утопичное и страдальческое. Немногим позже, он уже будет лично ставить пьесу в близлежащей Хиросиме. Вот только за руль собственной машины руководители тамошнего театра его не уже не пустят. Правила. А в Японии правила, как вы помните, лучше не нарушать. Теперь Юсукэ сидит на заднем сиденье и размышляет в долгих дорогах о собственной жизни под кассетный голос уже умершей жены. Все эти напасти, чрезвычайные ситуации, горечь от увиденной тайны, заново всплывают в его голове под умиротворенное вождение такой же обездоленной шоферки Мисаки.