В этом роддоме родился мой третий сын, и если бы я так рожала первого, то не вернулась бы сюда никогда. Все было прекрасно от начала приёма в отделение утром и до самого вечера, пока на смену не заступил Гришин. Рожавших в это время было 4 человека. Мне сразу же после начала их смены поставили капельницу. На вопрос какие медикаменты вы мне колите, ответили, что это для предотвращения риска кровотечиня во время родов, название препарата не назвали.

Сразу после капельницы схватки стали очень интенсивными (то же случилось и с другими девочками, знаю это, так как лежали с ними в одной послеродовой палате). Отношение врача не человеческое. Первым делом обсудил мои "наколки", как он выразился. Зачем - одному богу известно. Когда меня перевели на родовое кресло с потугами, я была одна большую часть времени, так как параллельно рожала предпоследняя из нашей "четвёрки". Ко мне подходили, смотрели, что ещё не близко ребёнок и уходили. Никакой помощи, никто не говорил когда тужится, когда отдыхать, никто не подсказывал. Я не ожидала остаться одна на родовом кресле, потому что уже дважды рожала и рядом были медики, которые контролировали процесс, подсказывали и даже словом поддерживали. Я просто понимала, что ребёнок продвигается, я рожаю сама и никого рядом нет. Только страх и боль, которая затмевает разум. И при всем этом я очень старалась не кричать, так как персонал злится на это. У меня стало получаться дышать без крика. И что меня поражает до сих пор при воспоминании, это то как Гришин подошёл очередной раз посмотреть и сказал: не дыши на меня. И я послушно дышала отводя голову в сторону от него. Мне страшно это вспоминать. Эту беспомощность, когда в руках такого человека моя жизнь и моего ребёнка, а я боюсь его злить и дышать на него. Когда ко мне пришла неонотолог, и я чувствовала, что ребёнок очень близко, я попросила её не уходить, так как боялась родить ребёнка одна на пол. Она и сама дважды подзывала Гришина ко мне по этому поводу. И вот он подошёл уже в самом конце, прикрыл мне рукой промежность и повернулся зовя свою медсестру Нелли Георгиевну, и мой ребёнок просто вывалился уже ему в руки. А мне потом сказали: будешь теперь всем рассказывать, что САМ Гришин принял у тебя роды. Я о своих родах молчала месяц, потому что взрагивала от воспоминаний. Это было самое унизительное и страшное, что случалось со мной в жизни. В момент такой беззащитности оказаться рядом с таким врачом - я никому не пожелаю. Когда он пришёл к нам на этаж в послеродовое отделение, меня холодным потом обдало от страха, что он будет на обходе. Надеюсь никогда больше не увидеть его лицо даже мельком на улице.