После просмотра фильм мне совсем не понравился, основная из многочисленных претензий была связанна с ложными надеждами и оправдавшимися ожиданиями. В первые минуты в действие водится немало шаблонных, но разнообразных персонажей вроде спивающегося сноба, трусливого гея, продажного полицейского, неудовлетворенной женщины, говорящего исключительно афоризмами восточного человека, слегка потрепанного ловеласа и т. п. Было очень интересно, как у режиссера получится связать всех их в один общий сюжет.

Поэтому когда начало выясняться, что общего сюжета не будет, из двух локаций («Пески» и «Дворец») вторая окажется очевидной пустышкой, в которой будут происходить только второстепенные разрозненные события, а в основном сюжете будет задействовано всего два человека, я испытал разочарование и раздражение.

Хотя должен признать, мне было небезынтересно наблюдать за тем, как отец малолетнего преступника неторопливо, но последовательно вкладывает в ослабленный алкоголем и/или алкоголизмом разум несостоявшейся жертвы этого юного грабителя мысль о виновности самой жертвы в том, что ему и его жене удалось избежать ограбления и вероятного убийства (вряд ли юные налетчики рискнули бы оставить живых свидетелей). Явный, хотя и, пожалуй, единственный плюс фильма – это правдоподобная передача постепенного процесса превращения циничного, но здравомыслящего человека в существо с парализованной волей, готовое принять любую участь.

Ярко показано при этом двойственная роль, которую при этом играет "внезапное срабатывание" совести. Совесть по сути – это симулятор Страшного суда внутри человека, и, наверное, плохо, что у многих этот симулятор не работает. Но едва ли не хуже те случаи, когда до ранее молчавшей совести человека добираются манипуляторы извне, заставляющие ее повторять то, что ей внушат. Последствия этого демонстрирует фильм.

Но, несмотря на эти занятные моменты, фильм показался мне весьма неумело сделанным. Однако, прочитав здесь на сайте несколько содержательных отзывов, я начала подозревать, что многое из того, что мне показалось проявлением авторской торопливости или бестолковости, сделано умышленно и осозанно.

Например, увидел недостаток в чрезмерной контрастности фильма, обилии противоположностей и бинарных пар. Но коллеги по сайту показали, как гладко фильм позволяет применять к своей интерпретации эти пары противопоставлений (богатство – бедность, труд – праздность, Восток – Запад, потомки колонизаторов – жители бывших колоний, вина/преступление – наказание и т. п.). И наверное, в этом можно предположить авторский замысел, в любом случае это явно искусственно созданная контрастность, все переходные формы, «серые зоны» убраны из фокуса внимания, в котором оставлены крайности. В фильме, например, нет детей от смешанных браков, европейцы жестко противопоставлены арабам.

Можно придумать разные объяснение причинам такого «сгущения красок». Мне показалось, что авторы фильма при помощи манипулирования спротивоположностями пытаются проделать со зрителем то, что отец погибшего подростка проделывает невольным виновником его гибели. А именно внушить чувство безусловной вины. Чувство безусловной вины «белого человека», который виноват всегда, везде и во всем. Например, в том, что в Сахаре жарко, или в том, что своим интересом к подделкам, он создает в Марокко рабочие места, а еще, конечно, в том, что не успел нажать на тормоза и не позволить себя ограбить и закопать в качестве сырья для будущих окаменелостей арабским подросткам, которым нужны деньги на женщин.

Я не готов обсуждать проблему этой тотальной виновности в общем виде, сомневаюсь, что авторы фильма смогли внести вклад в ее обосновании или убедить в ней хотя бы себя. Но относительно частного случая, описанному в фильме, полагаю, что главный герой может быть доказательно обвинен в непредумышленном убийстве и сокрытии улик. Но судить, прощать или не прощать его, выносить ему смертный приговор не должен человек, обкраденный единственным сыном, ставшим вооруженным грабителем. И да, главный герой – не очень хороший человек, но это не является доказательством его вины или причиной вынесения смертного приговора.