Вот наконец добралась я до этого хрестоматийного труда знаменитого Советского фольклориста. И признаться, вступление меня напугало, т. к. показалось очень нудным. И позабавило словосочетание "марксистская фолклористика" - где Маркс и где фольклор? Впрочем, идеологии в книге оказалось по-минимуму, а уже с первой главы стиль перестал быть нудным, и дальше книга воспринималась легче. Она оказалась интересной и познавательной, автор исследует истоки волшебной сказки, анализирует многие мотивы и образы, но ближе к концу меня утомила его зацикленность на одной-единственной идее и у меня возникла мысль, что если верить автору, всё сводится к представлениям о смерти, как у Фрейда всё сводится к сексу. О чем бы человек первобытного общества не подумал, он переосмысляет смерть. Больше он вообще ни о чем не думает, ничего не переосмысляет, даже мечты о богатом урожае неизменно связаны с идеей смерти, ведь чтобы обрести магические силы, шаман должен "умереть" и "заново родиться". Ну допустим, в том, что касается обряда инициации и трактовки образа бабы Яги, я готова с автором в целом согласиться, но, например, образ утки, насколько я знаю, больше связан с сотворением мира, нежели с миром мёртвых. Да и утверждение " Сказка вообще не знает сострадания"(с) и всё проявления его являются более поздними "наслоениями", оно как бы коробит. Выходит, и нравственного посыла сказка тоже не знает? То, что идею автора не подтверждает, автор вообще не рассматривает, например, вопроса, почему героями сказок часто становятся сироты, младшие братья или сестры. Может, конечно, подобные вопросы рассматриваются в других работах автора, но мне их как-то не хватило именно здесь... Да и вообще работа фольклориста чём-то напомнила мне работу археолога или палеонтолога - у тебя есть осколок непонятно чего с небольшим фрагментом рисунка или несколько разрозненных костей некоего доисторического животного и глядя на этот осколок или на эти кости, ты силой своего воображения додумываешь форму вазы и её орнамент или вид, размеры, пищевые предпочтения животного на основании тех данных и представлений, которыми наука располагает на момент твоих исследований, а уж насколько эти данные и представления верны и, соответственно, насколько верны твои собственные выводы и заключения - вопрос открытый, может лет через -цать научное мнение изменится на диаметрально противоположное. В качестве рассматриваемого материала автор берёт русские и в меньшей степени европейские сказки, а в качестве доказательств того или иного своего постулата приводит обряды и мифы коренных народов Америки, Сибири, Новой Гвинеи, Океании, Австралии. Ну и мифологию народов, где уже сформировались классовые общества и возникла письменность - древних египтян, греков, народов Индии.

С одной стороны, понятно, европейских и славянских языческих народов уже давно не существует, и приходится опираться на тот материал, который у исследователя имеется, но опять же, насколько его представления соответствуют истине, мы, наверное, уже никогда не узнаем... Археологии и палеонтологии повезло больше: эти науки ещё будут развиваться, а куда развиваться фольклористике, как науке, я честно говоря, не представляю... Да и насколько мне известно, не было и нет у Проппа оппонентов, кроме Леви-Стросса, а Леви-Стросса Пропп в свою очередь обвинял в ненаучном подходе. В суть их спора я не вникала, но тот факт, что больше никто не решался оспаривать его постулаты, уже о многом говорит...

Всё вышесказанное, разумеется, ни в коем случае не означает, что книга плохая и я не буду её рекомендовать. Конечно, буду - всём интересующемся фольклором и историей сказки, но поставить высшей оценки не могу. А ещё мне понятно, почему у многих авторов так называемого славянского фэнтези есть Навь и Явь, но нет Прави - у них настольной книгой был именно этот труд Поппа, а к него намеков на Право тоже, считайте, что и нет.

Книга также косвенно предостерегает от идеализации язычества. Большинство примеров обрядов, приводимых в ней, довольно-таки жестоки.

Продолжительность аудиозаписи - 18 часов 44 с небольшим минуты. Читает текст Александр Аравушкин, напитка хорошая. В начале каждой главы идёт небольшая одинаковая музыкальная вставка.