Фильм скорее всего получит немало разных наград, а может быть, даже уже их получил. Но для меня он стал если не главным, то самым неожиданным разочарованием этого года. Если «Наполеон» Ридли Скотта – это оксиморон, и для того, чтобы убедиться в его нежизнеспособность совсем не обязательно заходить в зрительный зал, то от Йоргоса Лантимоса я все-таки реально ждал чего-то очень необычного, может быть даже «выноса мозга». Этого не случилось, хотя мозг в фильме выносят и вносят, точнее пересаживают.

Справедливости ради признаю, что в фильме есть два нестандартных момента, к сожалению, задействованные в самом его начале и скорее всего позаимствованные из книги некого неизвестного мне Грея, по которой снят фильм.

Первый такой момент связан с личностью главной героини... Представим, что в свою последнюю ночь в человеческом обличьи булгаковский Шариков смог реализовать свои скабрезные намеренья в отношении прислуги Зины. По женской неопытности Зина поздно поняла, что при ее непосредственном участии род Шариковых может быть продлен, ужаснулась и утопилась. Тело утопленницы быстро доставили профессору Преображенскому и он ее оживить, правда на место уже умершего мозга Зины пришлось пересадить еще живой мозг нерожденного ребенка из ее утробы...

Примерно так на свет появилась Белла Бакстер. Дело было в Лондоне, в начале прошлого века. Лондонского Преображенского играет Уильям Дефо. Который вряд ли получит Оскара и за эту роль, а его гримеров погонят, я надеюсь, с соответствующей церемонии разными там тряпками. Англосаксонского Преображенского зовут естественно Гудвин (Godwin). А окружающие называют его просто Бог (God). И да, в фильме про бедных и несчастных бог умирает (Привет Фридриху). Но еще не умер (Не все так однозначно, Фридрих).

Швондера в «Бедных-несчастных» найти сложнее. Есть тут один скользкий тип, адвокат Веддербёрн, но он выполняет по отношению к главной героине функции скорее змея-искусителя. Хотя, если вдуматься, а не был ли и Швондер для Шарикова этим самым змеем, который хотел выманить его из Эдема профессорского дома и /или заселить этот Эдем однопартийцами. Мы знаем, что все змеи-искусители будут непременно наказаны, правда, адвокат Веддербёрн в фильме страдает не из-за того, что пошел против воли Бога, но потому, что надумал привязать себя узами любви и ревности к свободолюбивой женщине, преисполненной жаждой эмансипации.

Есть в фильме и аналог Борменталя, и даже свой юноша, оказавшийся при ближайшем рассмотрении женщиной. Нетрудно догадаться, что здесь ею окажется чернокожая сослуживица главной героини по одному парижскому борделю, с двоякой ориентацией и социалистическими убеждениями.

В любом случае взрослая женщина с мозгами младенца, которая одновременное является своей же дочерью и матерью самой себя, — это весьма свежее решение. И оно выглядит покруче чем мальчик, воспитанный волками, или кукла, надумавшая пойти в люди. Хотя тема существа, с человеческим или антропоморфным телом, которое пытается стать настоящим человеком, накладывает на сюжет большие ограничения и делает его предсказуемым. Посмотрев фильм, можно будет узнать, получилось ли у Беллы стать таким же социальным животным, как и мы все.

Другая оригинальность фильма состоит в том, каким именно образом Белла познает окружающий мир. А делает она это она его по старинке, традиционно, так, как еще наши прародители Адам и Ева познавали друг друга. Белла Бакстер узнает наш мир в основном при помощи того замечательного и неповторимого места, через которое мы все в этот мир появились.

Не обязательно понимать идею такого познания буквально, как это сделала исполнительница главной роли Эмма Стоун, которая большую часть фильма изображает нимфоманку с ЗПР. Но в этом подходе что-то есть. Картина мира зависит не только от самого мира, но и от того, чем его рисуют. И если для этого используют орган, способный дарить регулярное удовольствие, то это обязательно скажется на результате, и мир предстанет, если не с лучшей, то, по крайней мере, с самой приятной своей стороны.

Мысль завораживающая. По крайней мере режиссер завис на ней и провисел добрый час экранного времени. А вот что делать дальше, он так толком и не придумал. Понятно, что нельзя весь фильм вынуждать героиню познавать мир, дозволяя при этом познать себя всей непрекрасной половине населения Парижа того времени. Напрашивается мысль о том, что рано или поздно Белла должна познакомиться с миром по ту сторону удовольствия. Например, через боль.

Режиссер полагает. Что это должно случиться через книги, рассказы и показы ей мрачной стороны нашего мира. Меня не убедили ни сама идея, ни ее реализация. Место младенческого и девственного мозга в голове Беллы заняла каша, которую режиссер почему-то называет социалистической. Насколько мне известно, социалисты предлагают не познавать мир всеми возможными способами, они скорее призывают менять его для того, чтобы он стал более понятным. И такой социалист марксистского толка есть у Беллы дома, в Лондоне. Это – Бог. Бог в фильме марксист, он меняет окружающих для того, чтобы лучше их понять, для этого он пересаживает людям козлиные мозги, а собачкам птичьи головы...

Но и без этих затейливых зверушек пространство фильма вышло бы весьма витиеватым. Никогда не был в Лиссабоне, но по мне Лиссабон Лантимоса круче настоящего. «Острова доктора Моро» и «Франкенштейна» в фильме немного. Мне показалось, что за основу взята попытка скрестить «Кандида» Вольтера с «Пятым элементом» Бессона.

Хотя фанаты творчества Лантимоса безусловно найдут в фильме множество других отсылок и аллюзий. Поклонники Эммы Стоун смогут здесь в нюансах изучить особенности ее мимики во время имитации достижения пиков удовольствия. А я по зловредности и из-за недовынесенности моего мозга поставлю фильму тройку.