Фильм выдался удачный, если принять во внимание факт подделки исторической биографии Ахматовой-Ахмадулиных, отраженной через вольную постановку о неудачном романе "поэтессы" в военные дни. Правда, в отличии от собственных заимствований, речь идет всего лишь о стихах Пушкина и их положительном влиянии на местное общество, когда "салоны" дворянских собраний заменили образовательными программами для большинства увальней. "Поэтесса" на работе - сплошной сарказм для "охраны" музейных репродукций, явно вывезенных в допотопное время из Берлина и сохранившемся в "усадьбе", которая по логике повествования не может не быть застраховано за частным лицом. Это еще не утвержденный музей, о чем заходила моментально, когда сразу оценивался район и местонахождение исторического объекта.

Дача же выглядит слишком одинокой и частной, чтобы верить в будущее предоставление на нее прав государственным органам. К тому же нет и речи о том, чтобы зарегистрировать площадь, а это все-таки обязательно при условии сохранения нужных подписей, а за этим дело не встанет. Итак, "Ахматова", по роли фрау Шиллер, читает рифмы напоказ одиноко, пока не влюбляется в Сережу "Пахмутова", который издевается над своим мужским полом. Ее, фрау Шиллер, слишком сильно коробит от натуры, когда над ней чуть ли не в реальном времени издеваются все, кто должен помогать ей вывозить "немецкие" товары. К сожалению, фильм слишком простой, чтобы удовлетворить любопытство зрителей на тему спекуляций через "музей Пушкина" и принадлежности, касающиеся немецкого композитора Баха. Фрау Шиллер до конца не видит разницы между музыкой и сатирой, хотя одно другому, разумеется, в меру подыгрывает. Это ставит ее в неловкое положение перед смотрителем "техники", но он вынужден сдавать позиции при условии его вывоза заграницу. Из-за этого приходится проходить унизительную спекуляцию на "полусекретарской" должности. Жена директора, как всегда, выпячивает довольство статусом, но не может преодолеть расстояние, отделяющее ее от супруга в силу слишком "мелкого" сознания. Ее доходы зависят от черной прачечной, но она все время держит все при себе. В любом случае вся "практика" свелась к перестрелке за "состоянием", хотя все должно было быть оговорено изначально. Это мирная, договорная территория зачем-то была попрана сначала болгарскими погорельцами (дело 1923 г.), а потом и траурной насмешкой на тему гибели большинства ради карьеры фрау дуры и ее невоспитанной, неестественной пародии на реальность. Ахматова не могла быть выслана ни в "Бельгию", ни в "США", нет. Напротив, она жила там совершенно добровольно, когда для вида ей требовалось замолчать состыковки своей вымышленной биографии. Цветаева же, напротив, слишком рано родилась, чтобы иметь возможность "каркать" на монастырь через Европу. Зато фрау Шиллер довольно успешно справляется со своими обязанностями и вне зависимости от возраста "взахлеб" любуется выступлениями на фоне Александра Сергеевича Пушкина, о котором и без нее все русские знают со школы. К чему ее интриги и прозябание на образовательных участках, когда она итак неплохо осведомлена о русской школе и программе факультативов? Обычно берут "прозу" посложнее, особенно когда дело касается привлечения немцев и, естественно, их "пролетарской" классики. Конечно, продумывать серьезнее - не залезать в "Онегина", который не слишком достался по карману. И на "Онегине" можно построить рассказ, но не так "официозно" и "грубо", как выходит у фрау Шиллер с ее планами скрыть от зрителей свое собственное "фэ" по поводу школьной классики. Мать, видимо, задавила авторитетом. Куда уж обходится без классической "драмы" и обязательно, чтобы "птичка вылетала" если не на фоне памятника, то уж на фоне музея непременно! Буквальная советская пошлость осталась в почете со времен начала "современной" поэзии в ее классической форме. Цветаева, конечно, проиграла исторически. Куда деваться от "Капитанской дочки", если она все-таки обыгрывает эти "военные" мотивы с другого ракурса? В зависимости от того, куда клонить "жанр". А Цветаева, увы бедновата на цвет, чтобы уметь разглядеть в Пушкине своего прямого "оппонента". Окуджава всех списал со счетов, когда оставил Пушкина в приоритете. Последнее слово, увы, за натурализмом и гуманизмом, а не за буквальным, кондовым сатирическим "юмором" ниже плинтуса. На фоне Пушкина биография Цветаевой грозит разорваться полностью, если ее наследница настолько не боится сатиры над бывшими школьниками. Все по системе ответного удара, когда очередная перестрелка не может помочь новой роли, хоть как мать актрисы прошлась по трупам на сцене. Но всего не расскажешь одним махом, а дочь еще слишком "маленькая", чтобы понимать все самостоятельно. Иначе зачем усмехаться вслед любовнику, который в очередной раз отыгрался по-мужски "на спектакле"? Никто не забыт, ничто не забыто, надо выживать - и выживают. Даже если как бы "умерли" после расстрела. Неуместно вообще трогать летальный исход. И о чем вообще "школа"?