В каждом городе веду себя до банальности просто. Ищу самый большой музей и картинную галерею. На мой взгляд, они больше всего раскрывают особенности края, дают главное, а все прочие экскурсии и прогулки лишь расцвечивают и украшают реальность, добавляют перца и изюма.

В Волгограде эта схема сработала особенно трагично. Мы уже привыкли, что по какой-то правильно сложившейся традиции, картинная галерея располагается в старинном, чаще всего сильно потрепанном особнячке, где все уютно по-домашнему. Или в доме какого-нибудь там генерал-губернатора, и сам классицизм строения заставляет представить себя уездной барышней, случайно получившей приглашение на бал. Ходишь по анфиладам и, обмахиваясь веером, пытаешься разобраться в портретах вельможных лиц.

В Волгограде все не так. В те времена, когда этот город еще звался Сталинградом, а, скорей всего, еще раньше, будучи Царицыным, у него была своя галерея в кирпичном особняке. Говорят, что были там и Рубенс, и Вермеер. Но никто не ожидал, что вражьи полчища так быстро пройдут до Волги. Город был не готов к эвакуации и бомбежкам. Погибла и коллекция картин, и архивы с документами, как современными, так и старыми, чуть не петровских времен.

О живописи вспомнили лишь к шестидесятому году прошлого века, спустя пятнадцать лет после войны. Недавно Волгоградский Музей изобразительных искусств отметил пятидесятипятилетние.

Расположен он по чину, на главной улице города – проспекте Ленина, на первом этаже послевоенного сталинского дома. Уже выйдя из музея, угнетенная пониманием того, как задыхается музей от недостатка места и невозможности выставить то, что годами скрывается в фондах, с сожалением смотрела на расположенный рядом, характерный для Царицына, двухэтажный особняк красного кирпича, так подходящий для картинной галереи. В начале двадцатого века построен он был для синагоги, а сейчас в нем располагается там какая-то контора.

Мне повезло. Наверное, в честь юбилея Музей изобразительных искусств баловал посетителей выставкой под девизом «Красота повседневности», вытащив из своих запасников чудные картины - от малых голландцев 17 века до родных передвижников девятнадцатого века.

А еще совсем немного экстрима начала двадцатого и нуднятину социалистического реализма. Хотя и там я увидела кое-что очень любопытное. Но об этом позже.

Но славен волгоградский музей совсем другим. Поэтому начала я с конца экспозиции, уголка, посвященному художнику, чье имя носит музей – Илье Машкову.

Долго не признавала это имя – эпатажный, размашистый, один из создателей объединения художников «Бубновый валет», появившегося в разгар декадентского движения и на излете Серебряного века. Машков казался мне несимпатичным, грубоватым, вторичным. Зато муж мой, любитель певцов пышных женских форм – Рубенса и Кустодиева, всегда с интересом встречал новые для него работы Ильи Машкова, разбросанные по провинциальным музеям. Но лучшая часть работ этого художника находится в Русском музее Санкт–Петербурга.

Вот там и поставил меня перед огромным полотном 1910 года под названием «Автопортрет и портрет Петра Кончаловского». Какой эпатаж и бездна самоиронии во времена, когда даже скандальный Маяковский, загорал в закрытом полосатом купальнике))).

Гигант со скрипочкой – сам художник, а рядом видим Петра Кончаловского - эстета, мирискуссника, будущего лауреата Сталинской премии, чьими репродукциями цветочных натюрмортов была завалена вся страна. Но портрета Сталина он так и не написал, хоть портретистом был тонким, пронзительным. Еще одна ипостась этого замечательного художника – дед Никиты Михалкова :). Фамильная стать сохранилась. И картины его в этом музее присутствуют.

Нынче музеи пытаются привлечь зрителя, пытаясь выйти за привычные рамки.

Мне понравилась изящная инсталляция, легкая вариация на тему интерьеров московской мастерской Машкова, с частью подлинных вещей, в том числе, могучей гирей. Гиревым спортом этот странный человек занимался чуть ли не всю жизнь.

И был он разным, то радовался женской плоти, регулярно создавая портреты обнаженных женщин.

То делал странный книксен в виде какого-то невообразимого натюрморта в сторону непредсказуемой власти, от которой лет на пять спрятался в родные заволжские жаркие степи и пытался среди станичников взрастить какую-то неведомую «социалистическуюикультуру».

Но каждый раз, приезжая в Волгоград, я бегаю на свидание к одной-единственной картине 1917 года «Портрет художника А. И. Мильмана». Все остальное вторично.

Этот раз, из-за нескончаемого ремонта, который надолго замер на начальной стадии, и роскошной экспозиции из запасников, Машков оказался в урезанном виде. И очень грустно мне было, когда я увидела, наверное, один из последних портретов Ильи Машкова. Да, это 1942 год, да – это калиброванный соцреализм, но какая тоска в глазах старшего сержанта. Сквозь это полотно художник, избежавший «гибели всерьез» в тридцатые годы, прощается с этим миром.

Навестив небольшом зале слепки с античных статуй,

я немного затерялась среди картин. Они висят плотно, освещение неважное, все бликует.
Не место им в этом здании.

Наткнулась на незнакомого, но очень романтично-зимнего Саврасова.

Удивилась очень неожиданному портрету композитора Цезаря Кюи (К. Маковский)

Поздоровалась с красавчиком-французом с медальона девятнадцатого века.

Где-то я его видела… Ах, да! Под потолком Малого зала Санкт-петербургской филармонии в доме Энгельгарда!

Как всегда прилипла к антроповской Екатерине.

Я уж сбилась, высчитывая сколько самокопий сделал художник. Но эта несколько отличается от эрмитажной.

Бесплатный Wi-Fi в музее позволил сравнить.
Порадовалась незнакомым мне фламандцам, французским, немецким, итальянским портретам.
А вот непритязательный горный пейзаж 1833 года Н. Чернецова. Милый, но название вызывает холодок - "Вид на Гори".

И неожиданно для себя все-таки не смогла удержаться от какой-то сентиментальной волны перед некоторыми картинами 20-30 годов. Молодые мастера еще верили, что построят новый справедливый мир и пытались найти новые приемы.

Ну не хороша ли королева Метростроя у Самохвалова? Называется "Метростроевка у бетоньерки". Теперь эта самая "бетоньерка" у нас на даче самое популярное слово:)

Или такая строительная диагональ 1931 года?

А не удивляют ли эти красные командиры Петрова-Водкина?

Мне показалось, что в них что-то от Николая Гумилева. А «первый красный офицер» Клим Ворошилов здесь так, для легитимности.

Этот офицер семидесятых годов, среди которых я росла, меня обманул, таким современным показался. Оказался знаменитым летчиком Покрышкиным, трижды Героем Советского Союза. Портрет 1949 года.

Музей цепляется за современность, предлагает лекции для взрослых, зовет к себе детей. Но где его уютные аудитории? На каких мягких коврах могут рассыпаться малыши с маленькими мольбертами? Сухо, тесно, разводы на стенах… Это город-герой(((

Кстати, я была единственным посетителем музея ранним вечером пятницы.