Случайно прочитать Алессандро Барикко «1900», случайно узнать через пару лет, что в театре Ермоловой идет моноспекталь с Олегом Евгеньевичем Меньшиковым, случайно купить билет в театр и на поезд Санкт-Петербург – Москва.

Я до безумия и до дрожи в коленках обожаю Меньшикова: его роли, его герои, фильмы, которые он выбирает, то, что он привносит в фильм своим мастерством и то, как он проживает эту роль. И вот, наконец, мне удалось познакомиться с Меньшиковым именно в театре, увидеть его в роли рассказчика, увидеть спектакль, поставленный им.

И вот я на спектакле: зал небольшой, все так по-домашнему, недалеко сижу, раздается третий звонок, но волнение не уходит – все же немного страшновато прийти на спектакль, поставленный по книге, причем не совсем по обычной книге, чувство, что режиссер по-своему передаст историю и может упустить некоторые важные моменты. Но страх быстро уходит по одной простой причине: моноспектакль… О. Е. Меньшиков. И этим все сказано.

Этот гениальный актер рассказывает обо всем на свете: о дружбе, о мечте и реальности, о стремлениях, о разочарованиях, об ошибках, о жизни в рамках и вне их. Эта история о музыканте, спросите вы? О пианисте? Да, но, в первую очередь, она о Человеке.

«Парень, который видит Америку первым, есть на каждом судне. И не думайте, что это случайность. Или оптический обман. Это — судьба. Это те люди, которые всегда имели тот самый момент отпечатанным в их жизни. Даже когда они были ещё детьми, можно было заглянуть в их глаза, и если вы вглядитесь достаточно внимательно, вы уже тогда сможете увидеть её, Америку».

Не влюбиться в эту историю невозможно, вот и меня это чувство не обошло стороной. Эта влюбленность длилась ровно полтора часа, а потом… потом она переросла в привязанность и настоящую любовь.

Изначально зная, что главный герой так и не покажет свое лицо, кажется, что история будет немного незаконченной, ведь бывает трудно представить человека с чьих-то слов, в данном случае с рассказа его лучшего друга, но когда на сцену выходит Олег Меньшиков и начинает историю, образ Девятисотого с каждый произнесенным словом рассказчика становится все четче и, наконец, полностью вырисовывается.

Нет, Меньшиков не играет, потому что так играть нельзя. Он рассказывает историю, свидетелем которой он был сам. И все так по-настоящему. Так красиво. Эмоционально. Все чувства переданы с высочайшим профессионализмом. Им веришь. А это главное. Верить, что, может быть, когда-то, такая история и существовала. Что когда-то был такой пианист, который ни разу не ступал на сушу, который жил в своем мире, размером с корабль, и рисовал свою судьбу на холсте черно-белых клавиш.

Про музыкальное сопровождение нужно сказать отдельно. Музыка является прекрасным дополнением к композиции: в нужный момент она бурлит, ревет, как Океан, а другой момент затихает, как волна, ударяясь о берег, и слышен только шепот Олега Меньшикова. Этот спектакль идеален. Он идеален из-за своей целостности, из-за жесткой и детальной продуманности, из-за каждой фразы из книги, на которую, как на нитку, нанизываются бусинки сюжета.

Хотелось бы сказать про диалог с залом, но не буду, ведь Олег Евгеньевич сам не раз говорил в интервью, что выходит на сцену не для этого, не для того, чтобы сыграть на публику и получить отдачу, а для того, чтобы выговориться самому. Хотя я чувствовала, что отдача была и колоссальная.

До того, как начался спектакль, также было непреодолимое желание сфотографировать Олега Меньшикова на сцене, но, как только спектакль начался, передумала, не смогла нарушить ту хрупкую, даже интимную, атмосферу произведения. Он смеялся – все смеялись вместе с ним, он переживал и шептал об этом – все с замиранием сердца ждали следующего слова и внимательно вслушивались в бархат его голоса. В какой-то момент мне показалось, что я даже смогла поймать его взгляд в бинокль.

Это история контрастов: крика и шепота, неспешности и быстроты жизни, она красива как танец Океана и пианиста, под чьими пальцами оживает рояль. Это, пожалуй, лучший спектакль, что я видела. И да, возможно, Меньшиков прав, и эта пьеса действительно писалась под него. Но когда выходишь в фойе с ватными ногами и еще пару минут не можешь говорить, возможно, это что-то значит.

«Рано или поздно все истории приходят к концу, и ничего к ним не добавить».