Никогда бы не подумала, что будет так сложно начать рассказ о Монмартре. Монмартр для меня – это не только видеоряд с определенными улицами, домами, спрятавшимися за зеленью крыльями мельниц, виноградником, и стоящей на вершине холма белой базиликой Сакре-Кёр. Прежде всего, это память о многих живших на нем и связанных с ним талантливых людях и их творениях. Сразу вспоминаются картины, музыка, книги... Золя, Берлиоз, Ренуар, Дега с его потрясающими полотнами, посвященными балетным танцовщицам, Матисс, Пикассо, Тулуз-Лотрек, Модильяни, Сезанн… Список этих людей достаточно длинный. Такой, что придется прерваться и поставить не точку, а многоточие.

Я больше всего хотела прийти на Монмартр ранним утром, когда еще можно спокойно «осваивать» знакомые по множеству картин и фильмов извилистые улочки и крутые лестницы, а не протискиваться сквозь толпы туристов. Но из-за проблем на паркинге, возникших по вине персонала отеля, мы потеряли три с лишним часа бесценного для туристов утреннего времени и оказались в этом легендарном богемном месте, когда на нем уже было яблоку негде упасть. К тому же, в результате появления этих проблем, прогулку по Монмартру пришлось начинать с совсем другой отправной точки, чем планировалось.

Вообще, на мой взгляд, современный Монмартр оставляет два диаметрально противоположных впечатления.

С одной стороны, он частично оправдывает связанные с ним "книжные", "художественные" и "кинематографические" ожидания, подкупая своим очарованием и ребячливостью, сохранившимся изобилием «открыточных» уголков и эффектом «города в городе», живущего своей, отличной от остального Парижа жизнью. В нем еще, хоть и в виде осколков, продолжает присутствовать тот самый «фирменный» деревенско-богемный дух, ради которого, собственно, и стремишься приехать сюда.

С другой стороны, на все это безжалостно наступают и норовят раздавить в лепешку торгашеская навязчивость и феноменальная алчность, профессиональные попрошайки и вымогатели, выдаваемая за самобытность безвкусица, грязь (хотя и многие другие районы Парижа тоже не назовешь чистыми), запущенный вид многих зданий, безобразные граффити, в том числе и одни поверх других.

Иные времена, иные тенденции, и, как бы пополиткорректнее это сформулировать, – иные лица. Легендарный холм-источник вдохновения превратился в промышленную выжималку денег из туристов. Но Монмартру, за память о былом, с легкостью прощаешь все перечисленное.

Хотя «биография» Монмартра известна многим, я все же изложу ее в нескольких фразах. У происхождения этого названия существуют три версии. Первая – искаженные латинские слова «гора мучеников», т. к. в III веке здесь были казнены первый парижский епископ Святой Дени (Дионисий) и его сподвижники. Вторая и третья – снова трансформация латинских названий «гора Меркурия» и «гора Марса».

Можно сказать, что первый камень в фундамент богемного имиджа Монмартра заложил барон Жорж Эжен Осман – человек, с именем которого связано кардинальное преобразование облика французской столицы, происходившее в XIX веке. Градостроительные реформы Османа привели к удорожанию жилья, и, соответственно, к «выдавливанию» людей со скромным достатком на окраины – в частности, в этот пригород с практически деревенским антуражем. По этой же причине (т. е. за дешевым жильем) сюда потянулись и живописцы, и другая творческая публика. Обитель и источник вдохновения для богемы, район-революционер (именно здесь была провозглашена Парижская Коммуна), район-оппозиционер – и все это он, многоликий Монмартр.

Сколько же всего интересного, как для глаз, так и для души, сконцентрировано на этом холме! Например, две сохранившиеся старинные (но, разумеется, давно не действующие) мельницы – Раде и Галетт, увековеченные на полотнах многих художников.

Первая из них была построена в XVIII в. и помогала давить виноград для молодого вина. Замечу, что виноградник Монмартра до сих пор жив, здравствует и дает небольшой урожай. А на второй мельнице, которая на сто с небольшим лет старше первой, производили муку мелкого помола. Из этой муки выпекали пресное печенье – «галеты», подававшееся к вину (вот, собственно, отсюда, и происходит название данной мельницы).

На страницах ряда путеводителей (а вслед за ними и во Всемирной паутине) растиражирована жуткая история о русских казаках, которые в 1814 году якобы убили и распяли на мельничных крыльях хозяина мельницы Галетт, господина Дебре, стрелявшего в спину русским солдатам уже после заключения перемирия. Однако этот ужасающий миф опроверг французский историк Андре Майар.

В конце XIX века, когда содержание мельниц перестало быть прибыльным занятием, их тогдашний владелец придумал новый нестандартный способ зарабатывания денег с их помощью. К мельнице была пристроена таверна и танцевальный зал. Результаты этого «бизнес-проекта» можно увидеть на знаменитой картине Ренуара «Бал на Галетной мельнице». В действительности, за сине-белым входом с надписью Moulin de la Galette, запечатленным на сделанных нами фото, находится мельница Раде, а мельница Галетт располагается высоко на холме и «замаскирована» зеленью.

Раз уж мы заговорили о мельницах, то еще одна, правда, ненастоящая, но все же по облику мельница красного цвета стоит у подножия Монмартра – на бульваре Клиши. Да-да, Мулен Руж. Знаменитое кабаре, которое ассоциируется с канканом, работами Тулуз-Лотрека, и, конечно же, одноименным мюзиклом…

На площади, носящей имя французского писателя Марселя Эме (place Marcel Aymé), можно увидеть очень интересный по замыслу памятник «Проходящий сквозь стены». Человек, который пытается преодолеть это нешуточное препятствие, борясь со стиснувшими его камнями, – не кто иной как Марсель Эме, представленный в образе месье Дютийеля, героя своего рассказа «Человек, проходящий сквозь стены». Я не буду пересказывать его содержание, а ограничусь только финальной частью. Во время возвращения от возлюбленной, запертой ревнивым супругом, месье Дютийель внезапно утрачивает свой удивительный дар и застывает внутри стены. А автором памятника является удивительный, разносторонне талантливый человек – актер, художник, писатель и скульптор Жан Маре.

Нередко талант и недуг, талант и безумие идут рука об руку. Улица Соль (Rue des Saules) выводит нас к перекрестку, на котором стоит очаровательный розовый дом, можно сказать, «воспетый» Морисом Утрилло – выдающимся художником с печальной судьбой. Утрилло создавал замечательные, необыкновенно душевные городские пейзажи, но всю свою жизнь страдал от пристрастия к алкоголю, и, если бы не мать и жена, он быстро «сгорел» бы от этой болезни. По одной из городских легенд, идея покрасить дом в розовый цвет родилась у самого Утрилло, когда он с группой таких же нетрезвых коллег по ремеслу возвращался с очередных «посиделок».

Еще одно интересное место на rue des Saules – кабаре «Ловкий кролик» или «Проворный кролик» (кому уж какой перевод с французского языка больше нравится). Стены этого заведения помнят Ван Гога, Ренуара и Пикассо. Висящая над входом забавная картина с толстым кроликом, выпрыгивающим из кастрюли и вдобавок держащим бутылку на лапе, была создана в начале прошлого века карикатуристом Андре Жилем – по заказу нового хозяина «забегаловки», шансонье Аристида Брюана, пожелавшего изменить ее имидж. Картина получила неофициальное название «Кролик Жиля», а в результате игры слов A.Gille (имя и фамилия художника) и agile (ловкий, проворный) это название приобрело нынешний вид.

Ее настоящее имя Иоланда Кристина Джильотти… Но в памяти миллионов людей она осталась как Далида. Успешная сценическая карьера и несчастливая личная жизнь с одиночеством и суицидом в финале. Вообще говоря, я равнодушна к творчеству Далиды, за исключением песни Je Suis Malade. Эту песню я слышала и в "редакции" других исполнителей, в том числе в исполнении автора. Но только Далида, по моему мнению, сделала ее исповедью. Исповедью не просто сильно влюбленного человека, а человека, сожженного страстью. Той самой, от которой «срывает крышу» и при которой в душе нет места ничему другому…

Как видите, памятник Далиде не обошелся без туристической «полировки», ибо многие приезжающие дамы и господа хотят прикоснуться к бюсту певицы, т. к. якобы это приносит счастье в любви. Парадоксальный туристический ритуал – просить счастья у памятника по большому счету несчастному человеку, да еще наложившему на себя руки.

Улицы Монмартра с их очаровательными домами, балкончиками, решетками, цветами и диким виноградом. Увы, но по многим из них приходится ходить только строем. Из желающих прочувствовать былую атмосферу и шарм этого района можно сформировать целую армию.

Доходим до улицы Сен Рюстик. Если не ошибаюсь, это самая старая улица Монмартра. Мне очень нравится вид на ее "конечную точку" - базилику Сакре-Кёр. Кстати, к этому виду также остался неравнодушен и упомянутый мной Утрилло.

Галерея керамики со стеной, украшенной всевозможными поделками:

На пересечении улиц Сен Рюстик и Соль находится ресторанчик Auberge La bonne franquette, на котором красуется эта игривая вывеска. Ресторан существует четыре с лишним столетия; здесь бывали и Ренуар, Сислей, и Тулуз-Лотрек, и Моне, и Эмиль Золя, и Ван Гог…

На каждом углу - типичные монмартрские сувениры. Разумеется, это уже не живопись, а преимущественно цветная полиграфия.

Приближаемся к площади Тертр. В средневековье на ней казнили преступников, а сейчас ее загромождают мольберты и стенды с творениями местных художников, которым, увы, далеко до их великих предшественников. И по периметру – множество ресторанов и ресторанчиков.

Ресторанчик «У матушки Катрин». По легенде, вошедшие в Париж русские казаки, якобы именно в нем «разработали» новый формат предприятий общественного питания, подгоняя обслугу криками «Быстро! Быстро!» Но, подчеркиваю, это всего лишь легенда. Как утверждают специалисты, слово «бистро» вошло в обиход значительно позже – примерно в 80-х годах XIX века.

Кроме художников, на площади Тертр можно застать уличных музыкантов и шансонье – например, вот такую запоминающуюся мадам (ее зовут Arlette Denis), не только поющую, но и продающую диски с собственными записями. По правде сказать, ни вокальные данные, ни мелодии песен этой мадам не вызвали у меня не то что восторга, но и вообще какого-то интереса. Но кадры с ее участием, несомненно, получатся колоритными…

Далее на вершине холма нас ждет не только символ Монмартра, но и один из главных символов Парижа – базилика Сакре-Кёр, прекрасный белый храм, строившийся в конце XIX-первом десятилетии XX века и посвященный Святому Сердцу Христову. Свои впечатления от посещения этого храма я обязательно опишу, но отдельно, т. к. не хочется сваливать их «в общую кучу».

С нижних ступеней лестницы, ведущей к базилике, открываются прекрасные виды на парижские крыши, башни и купола. И это закономерно: 130-метровый холм Монмартр является самой высокой точкой Парижа. Так что площадка перед базиликой Сакре-Кёр в дневные часы вряд ли будет безлюдной. По этим причинам ее «облепили» многочисленные торговцы из «новых французов», атакующие любых замедляющих ход туристов.

В тени базилики Сакре-Кёр (если иметь в виду степень туристического внимания) находится старая церковь Сен-Пьер-де-Монмартр, построенная в XII веке и принадлежавшая монастырю бенедиктинок. В годы Революции его монахини были казнены, включая старую, почти слепую и глухую настоятельницу, происходившую из рода Монморанси. Действительно, в истории Франции и России не так уж и мало похожих друг на друга событий…

Покидая Монмартр под проливным дождем, мы не смогли основательно осмотреть площадь Аббес. Но зато мы увидели современный памятник-яблоко, установленный на бульваре Клиши. На первый взгляд, ничего интересного, обычное яблоко из блестящего металла с контурами всех континентов и зеленый прозрачный куб-постамент. А вот идея создания данного памятника достаточно любопытна.

Этот памятник посвящен философу-утописту Шарлю Фурье. Как-то раз, сопоставив цены на яблоки, Фурье удивился, что одно яблоко в Париже стоит в 100 раз дороже, чем точно такое же яблоко в провинции. И занялся исследованием причин такой ситуации. В итоге он выяснил, что причиной столь существенной разницы является большое число посредников, «благодаря» которым при перепродаже товара и происходит многократная «накрутка» цены. Вот такой неожиданный экономический финальный аккорд прозвучал на прогулке по бывшему богемному району Парижа.