Для меня Звягинцев навсегда останется немного режиссером Возвращения, Изгнания и Левиафана. Возвращения – за историю. Изгнания – за оживленного Эндрю Уаета, Левиафана – за метафоричность. Немного потому, что принятая им манера изобретена не им. В каком - то смысле, весь социально - бытовой артхаус, заменяющий в нашей стране на пару с новостными программами нишу фильмов ужасов, давно уже стал эксплуатационным жанром. Попытками выразить экзистенциальный ужас российской действительности (действительности ли?) через приемы гиперреализма в нашей стране занимаются уже давно. Приевшись публике, эти продукты способны выделиться из общего ряда только качеством производства и обертки. Звягинцев представляет нам и то и другое на высоком, мировом уровне.

То, что это удивляет критиков The Guardian, говорит лишь об их малой осведомлённости или попытке создать модный прецедент. Подобные фильмы выходят в нашей стране постоянно, уже на протяжении трех десятков лет и счету и числа им нет. Тоже касается и нашего зрителя, которого картина может зацепить лишь в том случае, если он оказался изолирован от отечественной кинопродукции, существующей за пределами телеэфира.

Внешне и структурно фильм мало чем отличается от других работ режиссера, так что если вы знакомы с его творчеством, новый фильм не станет откровением. Зная из синопсиса или трейлера основную сюжетную линию, вы сможете почти покадрово представить все, что будет происходить в фильме. А происходит в нем примерно следующее. Панорамные кадры. Мрак и сумрак. Бытовуха. Тишина. Малая частота смены кадров. Завязка. Мнимая развязка без событий и ответов. Панорама. Титры.

Прогоняя через эту последовательность любую бытовую ситуацию можно создать бесконечное количество фильмов под брендом Звягинцева. Или русского артхауса.

Художественно фильм представляет собой ноль. Сама не постановочная реальность, увиденная вашими глазами, может быть намного более художественной, чем этот постановочный реализм. События этого фильма, как и других фильмов Звягинцева, происходят не в реальности, а в выдуманном мире концентрированного бытового негатива. Подобная избирательность и подтасовка сама по себе является стилизацией, тем самым опровергая реализм произведения.

Чего хочет от нас автор?

Если вы удивлены происходящем в фильме, и он вызвал у вас устойчивое желание избежать той жизни, которая вам открылась, то не ждите, что фильм ответит вам что делать. В лучшем случае, вы будете искать ответы внутри себя, мол, как мне этого не допустить? Есть ли у меня подобный опыт?

Вне подобного разбора, фильм также лишается морализаторской составляющей, и остаётся попросту ни с чем.

Конечно, найдутся доморощенные искатели метафор и скрытых смыслов, символизма. Они увидят в родителях мальчика Россию и Украину, в мальчике – свободу или Крым, в матери СССР, в волонтерах народ и много чего еще они увидят. Но с таким же успехом, можно увидеть это в любом другом кино, к тому же, подобный поиск чаще всего, бывает вызван необходимость хоть как то наполнить содержанием пустую и безжизненную картину.

Если вы хотите развлечься, пережить насыщенные чувства, устроить пир для глаз, то этот фильм вам противопоказан. Избегайте.