Я читал про Кшесинскую еще до фильмов. И моя память золотой рыбки давно выпустила в небытие почти все детали её жизни, столь манерно рассказанные ею же самой. Помню вот, что она щедро хвастала своим талантом, описывая, как самозабвенно играла сцену сумасшествия в каком-то там балете, и многое ещё описывая, и много ещё хвастая. Во всяком случае, всю хвальбу в свой адрес она, думается, полностью включила в книгу. Вообще, упиваться собой у Матильды получается на отличненько. В остальном же первая часть книги сплошь про то, приехал или не приехал царь в театр, очень переживала за сиё дело его голубушка. И про подарки тоже много рассказывала. Надо заметить, какое положение у балерины - такие и подарочки. В черновиках у себя отыскала вот даже такую фразу: "дом на Англ. наб. и в Стрельне, царь любит и дарит дом". Этим всё сказано.
Но давайте на всякий случай вернемся к логическому началу.

Сифилис. Вот оно - логическое начало у плановых амурных связей, каковой и была связь Императора Николая Второго и Матильды Кшесинской. Ты можешь быть трижды высочайшего положения, но от сифилиса не застрахован, таков порядок естества в начале века. Отсюда и проросла хитрость высокопоставленных людей выбирать своим еще юным сынкам постоянную любовницу (не знаю правда, как они уговаривали сынков и любовниц на отречение от остальных связей, и насколько это удавалось, но всё же). У царской семьи и околоцарских друзей в те времена была большая мода на балерин. Николашеньке сосватали лучшую, какая тогда была.

Понятно, что сама Кшесинская в книге изображает это немного в другом ракурсе. Но из книги понятно также, что она, тем не менее, не совсем уж, и всё понимает. А еще танцевать ей очень нравилось, по натуре она типа самастрать и сплошнойтанец, и посему покровительство царской семьи ей и лестно, и полезно. Да и сам император вызывал в ней самые что ни на есть амурные чувства, но это легко понять, если знать, как прекрасен душой и телом он был. Так что - Матильде дважды свезло. И прекрасная романтическая любовь с положенным количеством розовых соплей, и много-много профита.

Дальше, правда, революции, войны... эмиграция, естественно. Так что после бурной сладостной молодости вкусила Кшесинская и много горечи. Танцевала, тем не менее, всё равно всю жизнь, несмотря ни на что. В старости даже открыла в каком-то Париже или типа того свою танцевальную школу и преподавала. Еще там в книге много про любовь. Но в этом Матильда сдержанна, и всё больше констатирует, нежели отдается чувствам. А констатировать было чего. Тоже, кстати, со всякими Романовыми. Вообще, Кшесинская была вся насквозь такая романовская, что аж диву даешься.

Вообще, если по самой книге, то очень забавно смотреть, как Матильда разворачивает какую-то грандиозную и пафосную самопрезентацию. Не знаю, может быть в этом есть что-то такое напыщенно-балетное, и просто является сломом или прорастанием натуры в лоно профессиональной деформации. Но всё же. Управление впечатлением и выверенное наведение на столь точено выстроенный образ - кажется, это самое то, что требуется Кшесинской для авторского счастья. Потому как на исповедальную книгу это крайне не похоже, скорее, наоборот, антиисповедь. И просто еще один кирпич в громадину созданной иллюзии о "такой прекрасной мне".

В этой книге Кшесинская очень хочет казаться привлекательной, и потому неустанно напоминает нам, какая она милая и всё в таком духе, демонстрирует свою компетентность, не стесняясь рассказывая о том, какая она была самая первая балерина первее всех первых. При этом она, конечно, не забывает скупо, но много и долго нахваливать и других достойных балетных дев, потому что того требует этикет, видимо.

Для себя я из книги почерпнул, что Кшесинская, при том, что была, вероятно, и правда, крайне мила и талантлива, всё-таки ещё и мелочная, злопамятная, самолюбивая, напыщенная, заносчива, эгоцентричная, мнительная и капризная.

А её книга, в отличие от дома, не музей политической истории России. Скорее, в основном, музей доисторических танцулек, что не мудрено.
В общем, если проще, мой вердикт: Кшесинская - социальная лапушка, хитрюга и не очень умная, одна в трёх лицах вся такая богиня русского балета. но грублю я так, без сомнений, от тайной зависти. где-то внутри меня, вероятно, скрывается такая Натали Портман, которая без всяких хотела бы быть царской леблядью, ну, или, по крайней мере, целовашки с милашкой-Николашкой.