«В ад с закрытыми глазами». Так лихо и непринуждённо звучал слоган предыдущего фильма непризнанного доктора психологических наук Валерии Гай Германики. Дорога на дно дьявольского котла оказалась слишком прямой, рассудила бывшая гроза Тинто Брасса, отставная бунтарка режиссуры XXI века, а ныне добропорядочная мать троих детей и правоверная христианка, изгнавшая из своего облика даже пирсинг. Пришла пора проложить маршрут поизвилистее – через глухой, чавкающий под ногами лес, с назойливым полнолунием и совсем уж невыносимыми байками молодой хамоватой бабушки, проведшей недостаточно часов жизни на танцплощадке и оттого чересчур вольнодумной. В этой развязной, колючей, чеканящей скороговоркой страшилки про волка-людоеда особе с непривычно короткой стрижкой и противоестественно стройными ногами едва узнаётся заслуженная кулинарка страны Юлия Высоцкая, и это первый парадокс фильма – приятный. Есть и второй, и третий, и… десятый – менее приятные, ибо вся кинолента – сплошной парафраз детской сказочки, которой придан обратный смысл то ли от скуки, то ли по приколу, то ли по непостижимому для простых людей смыслу.

Желаннее прочих, разумеется, первый вариант, благо округлостью формулировок госпожа Германика себя не утруждала и на заре карьеры. Лера действительно выросла: больше не упражняется с шокирующим реализмом и дерзает зайти на тропу прикладной эзотерики. Нескольких шагов Валерии, впрочем, хватило, и мистика заканчивается на жуткой компьютерной модели гигантского Анубиса со вполне дружелюбной, заметим, мордой. При таком оригинальном, хм, покровителе идут прахом любые христианские символы, а ими экспансивная постановщица порадовать не забыла – преимущественно в прологе и эпилоге. Германика торопливо очерчивает границы сущего, и когда теряют прежнюю хлёсткость слова, включается язык тела, будь то татуировка «Стыдно быть несчастливым» во всю пацанскую грудь, либо ехидно преподнесённое половое сношение. Скованность Валерии ощущается кожей: впервые в карьере ей пришлось работать с такой величиной, как Юрий Арабов, и впервые сценарная витиеватость априори превосходит изощрённость режиссуры, так что смелости Германики нельзя не отдать должное, она стремится усидеть на всех возможных стульях, и то, что в результате не падает – так и хочется отнести в заслуги Всевышнему.

Кто как не сама Валерия понимает, что фильм не настолько сложен и запутан, как на то намекает шокирующее предисловие. И кто как не она не упускает ни единой возможности поддержать традиционные семейные ценности. Германика поглумилась ещё на кастинге, взяв на роль косоглазого мальчика – девочку. Будь у постановщицы больше творческой свободы, и можно не сомневаться: волку – мифическому или реальному – был бы брошен на съедение как раз ребёнок. Даме-режиссёру комфортно под уютным покрывалом ночи – может нести какую угодно дичь, давать самые непонятные ориентиры, но идёт вперед, или хотя бы наворачивает круги по лесу – она живёт по своим законам. Стоит наступить утру, и протест извергается наружу. Устами Высоцкой Германика признаётся в ненависти рассвету и заодно слабо брезжащей надежде, что снег на полузаброшенном карельском хуторе растает, волки разбегутся, а первая же электричка понесёт вперед – к светлому будущему. Это невыносимо тоскливая догма, это апофеоз дедовского заблуждения, это просто лютый кабздец для звезды поколения «Пепси». Да, бывшая скандалистка не перестаёт учиться и совершенствоваться, методы становятся всё более отточенными, а партнеры авторитетными, но в главном это пока по-прежнему та создательница «Школы» и «Краткого курса счастливой жизни». Ни в какое хрестоматийное счастье с тех пор не уверовала сама, и не даёт уверовать другим.

Талант, впрочем, по дурости не просадишь: «Волк» мрачный и пугающий – как раз за счёт недомолвок и разгулявшейся фантазии; ей не помеха ни карикатурный гопник, ни бравый охотник. Мужчины в этом фильме словно ошиблись дверью – настолько легко и покорно отдаются во власть женщины – как фигуры, личности и явления. Германика может бесконечно смеяться над престольными песнопениями и ветхозаветными преданиями, но образ женщины она чтит и уважает. Всегда уважала, с дебютных «Сестёр», плевала на скепсис и предвзятость, ибо никто не ставил перед ней таких безумных вызовов как сама. При поддержке Арабова Валерия управилась щепоткой выразительных средств. Крепких объятий – плевать, что от страха, а не от любви, и троекратного призыва к кормлению грудью достаточно, чтобы выдать настроение матери. Насколько позволяет свое вычурное естество, режиссёр передает знамя хранительницы очага в руки более подходящей (не значит достойной!), чем беспутная экс-балерина женщины. Сколько прожить этому очагу, и пригоден ли наш сумрачный, бестолковый, деградирующий, запутавшийся, склонный к несусветному паникёрству российский мир – вопрос риторический. Поезд набирает ход, но раз мать и дитя рядом, то и в аду не будет жарко. Сказка рассказана, а сколько в ней лжи и сколько намёка – можно гадать до премьеры следующего эксперимента.