Нелегкое испытание, которое пришлось пережить нашей семье. До сих пор вспоминать тяжело, хоть и прошло уже полгода.

Выявили онкологию впервые, до этого момента я всегда считала, что у меня «чистая» наследственность, никто никогда не болел. Обнаружили у моего папы. Операция Льюиса проводится при раке пищевода. Она очень сложная и по объему проводимых манипуляций, и по времени проведения, и по существующим рискам.

Честно говоря, я думала, что у нас хирургов такого профиля нет. Пока отец проходил дооперационную химиотерапию, я узнавала контакты российских больниц и докторов. Но оказалось, что нужный врач под боком.

В Акмолинском областном онкодиспансере папу оперировали, там же и последующие курсы ХТ проходит. О клинике могу говорить долго и много, плохого равно как и хорошего, но тема отзыва не она.

О том, что делали именно операцию Люьиса, я узнала уже из выписки. Специалисты особо не разъясняли до этого, что и как. Если сам не спросишь, то и не узнать.

Я когда впервые врача увидела, расстроилась. Он молод, едва 30 лет. Спросила напрямую, сколько вообще пищеводов ему доводилось удалять на практике. На что он недовольно и уклончиво ответил, что опыт есть.

Так и не знаю до сих пор, сколько на самом деле он операций провел. Могу только сказать, что специалист оказался отличный, очень ответственный, и рука легкая (если можно так сказать о хирурге).

Диагноз – инфильтрующий рак нижнегрудного отдела пищевода, на протяжении 4 см до кардии со стенозом. ПГЗ: умеренно дифференцированная аденокарцинома, перстневидно-клеточная. T2NxM0 StII.

Как я поняла, стадия была вторая, лимфоузлы поражены только ближайшие к опухоли, загрудинные.

Что предшествовало дню Икс.

Опущу период, когда обследовали, ждали анализов, гистологии-цитологии, закупорку пищевода и невозможность есть. Очень долго тянулось все это, почти месяц только анализы сдавали, результатов ждали. Состояние становилось все хуже и хуже. Первое лечение только спустя 3 месяца начал получать.

Способ лечения выбирали на консилиуме, это был не один онколог. Было принято решение пройти 2 курса химиотерапии, чтобы попытаться разрушить опухоль частично и подготовить к оперативному вмешательству.

Но после первого же курса было сильное ухудшение, стеноз усилился, папа вообще не мог кушать, уже даже жидкую еду. Тощал на глазах. Поэтому врач дал направление в хирургию по cito.

Полное точное название операции по выписке: субтотальная резекция пищевода с расширенной двухзональной лимфодиссекцией. Внутриплевральный эзофагогастроанастомоз справа. Одномоментная пластика желудком.

Перевожу на русский: удаляют часть пищевода, на которой расположена раковая опухоль, желудок подтягивают наверх и пришивают к оставшейся пищеводной культе, и он принимает вид вытянутого в трубку мешочка вместо прежней формы «боба», и перемещается к легкому под ребра.

Готовят к операции Льюиса стандартно для ЖКТ – подписывают договор об ответственности (или отказе от нее), чистят кишечник клизмированием, бреют волосы на груди, прокапывают физраствор и глюкозу. Хотя по поводу капельниц могу ошибаться, нашему отцу их делали из-за сильного истощения и по причине непроходимости пищевода. У него просто не было другого способа получить «еду», кроме вен.

Наркоз дают двойной, в вену и масочный. Длится почти 7 часов. Именно поэтому ее назначают не всем пациентам с канцером пищевода. Зависит от возраста, степени истощения, сопутствующих заболеваний. Такую нагрузку далеко не каждый организм способен выдержать. Крепкое сердце желательно, здоровые легкие. После 60 лет это уже проблематично. И на поздних стадиях ее тоже не делают, когда метастазы распространяются.

Кроме оперирующего врача, присутствуют еще анестезиолог, другой торакальный хирург, медсестра. Потому что двух, и даже четырех рук на такое обширное вмешательство мало. Операция Льюиса открытая, никак не эндоскопическая, и по определению быть ею не может. Разрезы делаются и на брюшной полости, и грудную клетку тоже открывают для бокового доступа.

Шрамы остались – большой вертикальный на животе от грудины почти до паха, справа опоясывающий ребра, тоже большой, длинный. И от дренажных трубок: 2 справа между ребрами и один слева внизу (из брюшной полости). Фотографировать отец их категорически не дает. Может, когда-то уговорю, добавлю в отзыв.

После операции ведет пациента тот же врач. 7 дней папа находился в палате интенсивной терапии. Переливали кровь в первые сутки из-за низкого белка. Инъекции постоянно, много препаратов – Прозерин, Квамател, Церукал, Эуфиллин, антибиотики, витамины, раствор Рингера, еще какие-то, все и не запомнишь. В обеих руках катетеры венные стояли, и в локтевом, и на тыльной стороне ладоней.

В носу – зонд до желудка, двумя стежками подшитый к ноздре (чтобы не вытащил случайно, во сне или от неадекватности), тонкая трубочка в том месте, где был раньше желудок, еюностома в тонком кишечнике (для питания, временная).

Под ребрами 2 большие трубочки – дренажи для жидкости в легких и плевральной полости. А жидкости там скапливается очень много. У отца когда эти трубки сняли, в первый же день развился плеврит, на рентгене выявили, снова трубку обратно поставили спустя сутки всего.

В общей сложности с дренажами он проходил больше 2 недель. И все время что-то оттуда выделялось. Жаловался на неудобство из-за них. Спать в одном положении, ни повернуться, ни согнуться.

Кстати, осложнения на легких – не редкость после операции Льюиса, к этому нужно быть готовым. Пневмония, плеврит – обычные спутники. Колят антибиотики.

Вставать разрешили ему только через 8 дней, когда перевели из ПИТ в обычную палату в хирургию. Успел нарасти пролежень в области копчика. Обезболивающие препараты в обязательном, без них не только передвигаться, а просто лежать тяжело. Еще бы, все порезано сверху-снизу.

После риска сердечных осложнений второе место при операции Льюиса занимает риск несостоятельности анастомоза (новое место соединения желудка с верхней частью пищевода). Кушать не разрешают из-за этого, нужно дождаться, пока анастомоз «схватится», прирастет.

Проверяют состоятельность рентгеном с барием. Снимок показывает на контрасте состояние внутренних швов и нет ли затеканий.

Кормят все это время через еюностому (трубочку в тонкий кишечник внизу). Специальными смесями Нутридринк. Они примерно как детские молочные смеси, только для взрослого – содержат белок, витамины и минералы.

Когда обследование подтвердит, что анастомоз стабилен, снимают зонд, разрешают питаться через рот. Диета щадящая максимально – все тертое, бульон, кисель.

Носить послеоперационный бандаж круглосуточно практически. Спит теперь папа почти всегда на левом боку, хотя уже полгода прошло после операции. На боли не жалуется, но на шрамах лежать не может.

Домой из диспансера отпустили только через месяц и 11 дней. И теперь эпопея с химиотерапиямипродолжается. После операции Льюиса нужно проходить их, как после любой другой при онкологии.

Чувствует себя папа если и не идеально хорошо, то по крайней мере нормально. Болей нет, желудок в новом положении работает в прежнем режиме. Иногда отрыжка беспокоит, но врач говорит никаких поводов для паники нет. Пока…

По дому ничего почти не делает, естественно. Нагрузки исключены. Порывается иногда, ему чисто по-мужски тяжело, что потерял контроль и ослаб. Старается вернуться к обычному своему режиму, то лампочку сам меняет перегоревшую, то в магазин потихоньку за рулем ездит. Фильмы смотрит, книги читает.

Обо всех ужасах прошедшего полугодия только сейчас может говорить спокойно.

Еда. За месяц до операции и еще несколько дней после нее отец ничего не ел. В прямом смысле. Обычная пища даже в молотом состоянии не проходила из-за стеноза. Питался лечебными молочными смесями, других вариантов не было. Когда разрешили покушать первый раз картофелное пюре с паровой котлетой, полчаса смаковал. Забыл, говорит, вкус еды. Только во сне видел, как ест. Уже потом, после операции рассказывал.

Вес. За все время болезни от постановки диагноза до сегодняшнего дня потерял почти 50%. Был 110 кг, на операцию ложился 75, недавно дома взвешивали – 60. Тяжело после удаления любого рака вес набирать. Плюс голодал много времени. Кормим сейчас, как можем.

Анализы. СОЭ шкалил и до операции до 57-60, и после нее до 20 опустился, но стойко держался дольше месяца. Лишь недавно до нормальных значений стабилизировался. А после каждой химии поднимается до 15-17.

Гемоглобин был и до операции низким, опухоль способствовала, а после нее анемия еще усугубилась, несмотря на перелитую плазму. И химиотерапия здоровья не добавляет. В общем, гемоглобин постоянно на повестке дня. Поднимается препаратами железа до 110-115. Но после ХТ как планово кровь сдает, так обязательно выявлется снижение.

В общем, мнение об операции Льюиса только одно – тяжело, ОЧЕНЬ тяжело проходит и переносится, с осложнениями на легких, анемией, болью, длительным ношением трубок, постельным режимом и возможно даже пролежнями. Но благодаря ей можно отвоевать жизнь у рака. При непроходимости пищевода радикальных других вариантов нет.

На сколько времени хватит терпения и здоровья у папы, не знаю. Пока счет в нашу пользу.

Надеемся на лучшее. Здоровья всем! Редко произношу что-то подобное, но - храни Вас Бог, человек, читающий этот отзыв!