Место, которое я посетила много раз с февраля 2019 года. После того, как у отца на ФГДС обнаружили образование пищевода, вызывающее непроходимость еды.

Отправили его в Акмолинский онкодиспансер по обычной, наверное, схеме от участкового врача. Живут мои родители в 160 км от Кокшетау, и других медицинских учреждений, специализирующихся на канцере, в округе нет. Это было их твердое решение – выполнять все рекомендации своего доктора, и раз отправил в АОД, то так тому и быть.

Отчасти они правы. На сегодняшний день во всех странах и клиниках онкологию лечат по одному международному стандарту. Волшебных пилюль нигде нет, все используемые методы и лекарства одинаковы. Разница только в сервисе, наверное. Ну и еще человеческий фактор. Ехать куда-то далеко только потому, что там кровати в палатах хорошие, папа отказался (его слова цитирую).

Мои впечатления о клинике очень неоднозначные. За полгода возникали ситуации, о которых хочется говорить только нецензурно. Может быть, руководство читает отзывы, и хоть какое-то внимание обратить на эти острые углы, примет меры.

Сегодня просидела здесь 4 часа в ожидании, когда закончатся инфузии в химиотерапевтическом, чтобы увидеться с отцом. И написала этот отзыв на коленке, заодно сфотографировав все, что успела.

Расположен Акмолинский онкодиспансер, как уже говорила, в Кокшетау. В больничном городке на горе (ударение на Е), примерно на 30 градусов выше остальных домов города. Расположение дает преимущество весной, здесь не топят талые воды, помещения сухие круглый год. И воздух другой, выше уровнем легче дышится как-то.

ОД стоит справа, с краю от других зданий областной больницы. Рядом католическая церковь, приход Святого Антония. Надеюсь, это имеет какое-то большее значение, чем просто расположение рядом.

Очень далеко от вокзала, другой конец города практически. Пешком не дойти.

Простая железная ограда, рощица, парочка клумб, скамейки для отдыха. За двориком неплохо ухаживают, порядок везде, анютины глазищи посажены и петунии. Даже какие-то мини-сооружения с претензией на декор. Сосны-шишечки.

Крыльцо со 12 ступенями с обеих сторон. И казус – для инвалидов нет пандуса перед главным входом, нужно объехать здание, чтобы попасть внутрь. Скромный указатель на углу показывает, куда двигаться. Если бы я туда целенаправленно не пошла посмотреть, то сомневаюсь, что увидела бы вывеску.

Перед входом две площадки с обеих сторон дверей. Одна с местом для курения, видимо. Судя по урне в уголке и тому количеству курильщиков (и курильщиц), которое я здесь все время наблюдаю. Парадокс человеческой природы. Казалось бы – место, крайне не подходящее для канцерогенной привычки, но курят стоя в платочках потерявшие волосы от ХТ женщины, и еле передвигающиеся после операций мужчины с дренажными баночками в карманах пижам, и судя по их лицам, готовы умереть, но от сигареты не отказаться.

Планировка-схема корпусов.

На первом этаже врачи ведут первичный прием и консультации. Диагностические кабинеты в большинстве тоже здесь. Имеется и психолог, его услугами не пользовались.

На входе регистратура, рядом охранник. Гардеробная, которая работает только в будние дни, понедельник-пятница. По выходным посещения разрешены, но гардеробом пользоваться на совесть и риск приходится самим. То есть он открыт, можно зайти повесить одежду, оставить пакеты, но ответственность за них уже никто не несет.

С февраля по май был бахило-масочный режим. Но нигде эти самые штуки в обозримом пространстве не выдают и не продают. Только в аптеке, которая в метрах 150 стоит, рядом с остановкой. Первый раз все приходят с вопросом и возмущением, потом уже носят с собой в сумочках купленные заранее.

Рядом сразу слева лестница в отделения, чуть дальше лифт, и информация на стене. Режим посещений, список лежащих по палатам, время консультаций с врачом для родственников. Здесь бдят и охранник, и гардеробщица с медсестрой на пару. Могут проконсультировать, что, где, когда. А могут и выгнать, если вне положенного времени придешь.

Роковой коридор. Место, где узнают свой диагноз и протокол дальнейшего лечения. Сегодня, в воскресенье, он пуст. В обычные дни здесь очень многолюдно. Как в обычных клиниках, наверное. Только глаза у людей другие. Не возмущенные долгим ожиданием приема, а потухшие и со скрытым страхом. Сколько я видела здесь таких взглядов за полгода…

Сидения деревянные и неудобные. Как на них долго ждать, если у тебя что-то болит, сложно представить. Но, полагаю, это санитарные требования. Сохранились еще с советских времен и медицины – ничего мягкого, тканного и гигроскопичного не должно быть. Только то, что легко моется и дезинфицируется.

Второй этаж занят химиотерапевтическим отделением, третий – хирургическим. На четвертом расположено торакальное отделение, реанимация, ПИТ, операционный блок.

Довелось побывать во всех уголках – приезжала с отцом и на приемы, и на химии лежал, и оперировали.

По всему зданию сделан одинаковый ремонт, плитка везде одна (кроме входа), жалюзи, стены окрашенные в спокойные цвета, окна-двери пластиковые. Кондиционеров нет, от жары спасаются классическим методом проветриваний и открытых окон. То ли это санитарные требования, то ли финансирования не хватает, судить не берусь.

По стенам везде информационные плакаты и стенды. Стандартные. На которые большинство людей никакого внимания не обращает, ибо не до того.

Палаты в стационарах 6-местные. Сфотографировать не успела, но они выглядят все как близнецы-братья и от любых других, неонкологических не отличаются: кровать, рядом тумба для личных вещей, раковина на всех одна и шкаф в уголке для сумок-пакетов, которые не остались внизу, у кладовщицы. Большие окна, жалюзи, кварцевая лампа на стене.

Никаких облегчающих состояние и перемещение пациентов устройств нет. Жирнющий минус. Подушка худая, как блинчик. С холофайбером вроде, на ощупь показалось. Ни взбить ее, ни уложить поудобнее.

Кровать обычная панцирная, подъемных устройств нет. Такие только в палате интенсивной терапии есть. Несколько штук на всю больницу. Когда папу перевели в хирургию из реанимации после операции, очень мучился, появился пролежень. Несмотря на то, что протирали медсестры влажными салфетками и массировали периодически спину и руки.

Химиотерапевтическое. Планировка стандартная – пост на входе, ординаторская в дальнем углу. Сейчас все сестринские руки заняты пациентами - кому капельницы, кому инъекции, кому таблетки, кому постель, кому смена дренажных баночек, кому кварцевание палаты, кого под руки вести. Поэтому удалось запечатлеть помещение без них.

Рядом с постом процедурная и палата для инфузий. Напротив – рекреация, уголок отдыха. Телевизор на стене, цветочки в горшочках, аквариум небольшой, подборка книг, обстановка располагающая к уюту более-менее. Однако диван и кресла старые, не знаю, какого года, обивка износилась уже.

Два холодильника. Стандарт. Один с лекарствами, требующими хранения с определенной температурой. Другой для пациентов. Можно привозить и передавать продукты из дома, особых ограничений, как в инфекционном, нет. Ну, кроме, конечно, откровенной гадости в виде копченых колбас или чипсов. Другое дело, что их тут вообще не особо рвутся кушать. Большинство запасаются овощами, кисломолочкой и фруктами. Потому что после химии тошнит.

Кормят, кстати, неплохо. У раздаточной есть список, кто с каким диагнозом, у кого какой диетический стол. Нашему папе запрещено было кушать наваристые бульоны из красного мяса и хлеб (из-за дрожжей), ему отдельно давали супы с курицей.

Если кто-то задержался на процедурах и не успел пообедать, оставляют еду. Плохо передвигающимся приносят в палату, однако столиков специальных тоже нет. Помню, в хирургии папа не мог двигаться еще нормально, тарелку приносили и напиток в кружку наливали, но потом как человек мучится с едой на тумбочке не в состоянии присесть, это совсем не дело. Медсестрам не положено кормить кого-то с ложки.

Были добрые сестры, которые в свою смену давали трубочку хоть бульон попить, и в прямом смысле нянчились, но за рамки прописанных обязанностей мало кто хочет выходить. Учитывая, что мужчины часто и не говорят ничего о своих неудобствах, стесняясь своей слабости, наверное. Мой отец такой же. Не смог поесть, ну и молча тарелку вернет, а жаловаться не станет.

Сегодня сидела в химиотерапевтическом в ожидании, пока капельницы закончатся. Наблюдала за ногами пациентов инфузионного через дверь. Молилась потихоньку за обладателей этих ног.

Обстановка, вопреки самой сути онкологического учреждения, хорошая и доброжелательная. Персонал очень вежливый. Слышала шутки и смех среди пациентов. В карты играют, детей-внуков обсуждают, делятся друг с другом огурцами и чаем.

Для тех, кто тяжело передвигается, работает лифт. В выходные в том числе. И лифтеров уже всех знаю поименно, в каждую смену попадала.

Технически онкодиспансер оснащен в соответствии с минимальными требованиями. Для диагностики есть УЗИ, томограф (рентгеновский), аппараты для бронхоскопии и проверки дыхания (как они там называются, не помню), ФГДС, рентген.

Нет МРТ, к сожалению. Могу ошибаться на этот счет, но все пациенты ОД, с кем довелось общаться, проходили магнито-резонанс в других местах, Медикусе или Авиценне .

С зимы рядом со зданием диспансера строятся еще два дополнительных. Что будет в них, пока не известно, стационар или прием будут вести. Надеюсь, перемены будут только к лучшему.

Что для нашей семьи было критически важно, в Кокшетау ДЕЛАЮТ операцию Льюиса, резекцию пищевода. Когда отца положили на первую химиотерапию, я думала, что придется искать хирурга в другом городе, в Астане или Алматы, просматривала контакты Омска тоже. Но они не понадобились.

Команда хирургов в торакальном отделении просто отличная. Не знаю, разрешено ли на Отзовике правилами оставлять личные данные, имена-фамилии, поэтому пишу только общими словами. Работают там одни мужчины, только анестезиологи и медсестры женщины. Считаю важно, так как многие вмешательства требуют не просто точности, но и физической силы.

Самые бессонные, красноглазые и взлохмаченные отделения из всего Акмолинского онкодиспансера – хирургическое и торакальное. Когда и где они там спят вообще, не знаю. В период, когда отец находился в ПИТ после операции, я бывала там каждый день в разное время суток. Не всегда пускали увидеться, но ординаторская никогда не пустовала. Наш хирург провел там все майские праздники практически, видела его уставшее лицо очень часто и по утрам, и вечерами.

Если не ошибаюсь, должны быть смены. Но врачи здесь и бессменно бывают, по 2 дня подряд. Надеюсь, их труд достойно оплачивается.

По поводу возмущения моего. Оно вызвано было, в первую очередь, странным положением с медикаментами. С февраля по сей день что-то непонятное происходит с обеспечением лекарствами. Куда они деваются, и как планируются и закупаются, никому не известно. С кого спрашивать, не знаю.

Впервые столкнулась с этим в оперблоке. Сразу после операции выяснилось, что нет Кваматела и Прозерина. Сообщила анестезиолог. Ладно, я взяла список, пошла и купила необходимое. Дорого, сложно достать, но можно.

Но нынешняя ситуация в химиотерапевтическом просто выбила из колеи. Отца положили на плановую химиотерапию. Так как многие пациенты проходят ХТ не первый раз, и многих уже знаю, выясняется от постороннего, что нет противорвотного препарата.

Иду на пост к медсестре (врач в отпуске), и узнаю, что действительно капают химию без прикрытия. Лекарство + промывка. Для моего отца крайне опасна тошнота и тем более рвота, так как у него удален пищевод, и желудок подшит в плевральной полости с легким. Пытаюсь объяснить, что без противорвотного ему нельзя. Разводят руками, ну нету, и когда поступит, сведениями не располагают.

Конечно, винить медсестер в этом не могу. Они выполняют свои обязанности от и до. НЕТ в онкодиспансере необходимого лекарства. Это как вообще?

Выяснилось, что его нет не только в нашем городе. Закупают в Омске. За 2 дня на панике я объездила и обзвонила все аптеки, какие могла. Нашла в Астане (Нур-Султане), и представьте, пришлось ехать 300 км, чтобы его приобрести самой. Цена не суть важна, просто препарат при химиотерапии с удаленным органом ЖКТ жизненно необходим.

Это хорошо, что у моего отца есть дети, которые озаботятся таким вопросом и достанут нужное. А если люди просто не станут интересоваться, почему их так тошнит и рвет, и не будет альтернатив? И препараты все рецептурные. Тут очень гневное многоточие…

За полгода 3 раза сталкивались с этим. Не случайность это уже, а статистика!

Почему такая ситуация с медикаментами? Она вообще решается как-нибудь? Руководство, услышьте меня!

Ну и по поводу компетентности врачей Акмолинского онкодиспансера отдельная история. К сожалению, слышала не единожды жалобы на протокол лечения, составленный не верно (подтверждали в других клиниках, куда от отчаяния обращались пациенты АОД).

Что делать в этом случае и кого винить, тоже нет представления. Конечно, все понятно, тут нет супер-отбора на должность, обычное мед. учреждение с обычным отделом кадров. Обычная текучка и обычный дефицит квалифицированных специалистов. Как и везде.

Просто сама специфика онкологии слишком болезненна для восприятия, как человеку с диагнозом, так и его родственниками. И притязания к врачам соответствующие.

Пишу отзыв с отключенными эмоциями. Надеюсь, получится объективным. Еще в мае я бы могла написать очень большую и гневную статью.

О том, как на первичном приеме врач сказал папе, что в его возрасте оперировать нельзя, сердце не выдержит (на тот момент сердце еще не было обследовано, решение врача ничем не обосновывалось, только его мнением о возрасте пациента, 66, оказывается по его мнению, уже нельзя). По сути подписав приговор, потому что рак пищевода убивает человека голодом гораздо быстрее, чем любой оперативный и постоперационный риск.

Об одной из медсестер, которая в открытую продает отчаявшимся людям нано-бальзамы на 1500 травах, которые якобы помогают при раке. Медработник онкодиспансера зарабатывает как консультант-сетевик Виталити Люкс, тщательно отбирая себе «жертв» из самых пожилых и легковерных.

Человеческий фактор. Везде и всегда он был, есть и будет.

Но сейчас я просто уже остыла. Когда добились мы пересмотра протокола. Когда принял другой врач. Когда решение принимали на консилиуме. Когда отлично сработали наши хирурги, проведя 7-часовую операцию на фоне пневмонии, и купировали ее правильно подобранными антибиотиками.

Я бесконечно благодарна врачу, который оперировал моего отца, находился в отделении день и ночь, и все выходные без перерыва. Восхищена его мастерством и ответственностью. Когда впервые спросила у папы: «Кто тебя будет оперировать?», услышала ответ: «Хлопчик молоденький». Ему ведь всего 30 лет, и сильно сомневаюсь, что за плечами у него так уж много удаленных пищеводов на открытой брюшной и плевральной полости.

Сама те дни провела как во сне, каждое утро приезжая в клинику. И видела такие же красные напряженные глаза человека, который, наверное, спит в отделении стоя, но остается вежливым, невозмутимым и спокойным.

Бесконечно благодарна и медсестрам, которые ухаживают за пациентами, и находят для каждого доброе слово, носят утки и судна, меняют постели, разминают затекшие мышцы и протирают влажными салфетками кожу, которую нельзя помыть. Некоторые из них совсем молоденькие девочки, только после колледжа, ухаживают за большими и тяжелыми больными.

Не все такие. Но в онкодиспансере работают люди, и большинство из них все-таки находится на своем месте, и их хочется благодарить, а не ругать.

Возможно, мое мнение сложилось из-за успешной операции. Я не знаю, что дальше будет, и страшно даже в мыслях допускать слово «рецидив».

Но надеюсь, что все ошибки клиники исправимы. Руководство работает над благоустройством, новые здания строят.

Вот решили бы вопрос с поставками медикаментов, удобством кроватей для уже перенесших операцию, да с недобросовестностью отдельно взятых лиц…

А в целом клиника очень перспективная. Есть, куда расти, но и достижений немало.

P.S.: у Акмолинского онкодиспансера нет своего сайта. Плюс это или минус, сложно сказать. Когда-то он был, судя по кэшу поисковиков, но потом по каким-то причинам перестал работать.

P.P.S.: навеяло воспоминания о 1991-м. Когда Казахстан пришел к упадку экономики и медицина была на грани. Выкарабкались, благодаря не тем, кто в спешке уехал в другую страну, беспокоясь о будущем, а тем, кто остался, и вопреки всему работал за честное слово с задержками зарплаты по пол года. Недавно звонила родственница из Германии узнать, как дела у папы. Говорю: «Прооперировали, химию проходит». Реакция была: «В Казахстане делают такие операции?! Серьезно?!».

Такие уж у нас люди. Все от людей зависит. И ОД, думаю, повысит уровень обязательно. Потому что халатность встречается, но она не закономерность, а случайность. Поскорее бы только эти изменения произошли.