Снова иду (вернее, еду) на свет далекой, но яркой звезды. Звезды из галактики искусства Италии, взошедшей в XVIII веке на закате могущества Венецианской республики. Мне захотелось туда, где широко распахнуты окна в мир, придуманный Джованни Баттиста Тьеполо – последним из гениев итальянской живописи. И отправляюсь в знакомый мне город Удине. Помню, как первое время я несколько раз мысленно спотыкалась об это название: хотя ударение так и напрашивалось на «и», его следует ставить на первом слоге, то есть на «у».

Поэтому я вновь в регионе Фриули-Венеция-Джулия – в краю географических и культурных контрастов, граничащем с Австрией и Словенией. Приехала, чтобы перечитать главы его длинной истории, одни из которых сложны, словно гитарные партии в исполнении Стива Вая, а другие полны драматизма как пятая симфония Бетховена. И хотя история Удине начинается с римлян, лангобардов и франков, я сосредотачиваюсь на чтении тома с надписью «Терраферма», т. е. на периоде с пятнадцатого по восемнадцатый век, когда Удине был цветком в букете материковых владений Венецианской республики.

С выбором дня для той самой поездки в Удине мы с мужем чуть-чуть промахнулись. Приехали, а там готовились к спортивному празднику и перекрыли движение на большинстве улиц, ведущих в исторический центр. Для нас это означало, что вместо парковки, выбранной изначально, на которую нас, собственно, и вел навигатор, срочно придется подыскивать какой-то другой вариант – в месте, где нет запрета на проезд автотранспорта.

Однако ломать себе головы над возникшей проблемой не пришлось и пяти минут. Подрулили к попавшемуся нам на глаза полицейскому, объяснили, чего мы хотим, и он посоветовал попытать счастья на Largo Ospedale Vecchio – на подземном паркинге «Tribunale». Попробовали и убедились, что этот совет был действительно дельным: платно, но недорого – 1 EUR за час, и не в тягость для ног: десять минут ходьбы до собора и пятнадцать минут до главной городской площади. Не думаю, что с учетом тех вводных можно было найти парковку получше. Сам праздник, кстати, прошел мимо нас: мы видели только начало сбора болельщиков. С другой стороны, как мы могли что-то видеть, если почти весь день провели в музеях?

Искали приют для машины, а кроме него «нашелся» ценный архитектурный памятник XIII столетия – церковь Святого Франциска, чистопородная представительница сурового романского стиля, так близкого этому ордену. Церковь, в которой уже много лет как не служатся мессы, не венчают, не крестят, не отпевают, а только от случая к случаю организуют выставки живописи. Церковь, где, несмотря на все пережитые ею беды, сохранились фрагменты фресок, написанных последователями Джотто.

Узнав, почему рядом с церковью поставлена стальная скамейка со спинкой в форме сердца, всей душой одобряю решение жителей двух городов – Вероны и Удине – сотрудничать и получать от этого выгоду, а не затевать склоки на литературной почве.

Дело в том, что скамейка и линии из светлого камня, прорезающие серую плитку на площади – всё это неслучайно. Линии обозначают то место, где в XVI веке располагалось палаццо, принадлежавшее фриульским аристократам – могущественной семье Саворньянов, долгое время правившей городом. Позднее, за преступления, к которым будет причастен один из членов этой династии, здание по указу венецианских властей сравняют с землей, но речь сейчас пойдет о другом. На бал-маскарад, однажды устроенный в этом палаццо, придет молодой капитан кавалерии Луиджи да Порто, увидит юную хозяйскую дочь Лючину, влюбится в нее без памяти, а та откликнется на его чувства.

Однако вместо обмена кольцами влюбленным придется расстаться. Лючина под нажимом родных пойдет под венец с другим человеком, важным для ее родственников в политическом плане, а Луиджи…напишет книгу. Из-под его пера выйдет повествование о несчастной любви и жизни, разбитой из-за раздоров между семейными кланами. Луиджи да Порто назовет главных героев своей новеллы Ромео и Джульеттой, даст им фамилии Монтекки и Капулетти, «переместит» их в Верону и дополнит сюжетную линию кое-какими вымыслами, чтобы его биография не была легко узнаваемой. Далее книгу Луиджи, переведенную на английский язык, прочтет Уильям Шекспир и превратит эту историю в гениальную пьесу…

Что же в итоге сделали в Удине? Если оставить за скобками вид и удобство скамьи (вот тут я не удержалась, чтобы не подпустить шпильки в адрес ее дизайнеров!), совместный проект с Вероной заслуживает только аплодисментов. Скооперировавшись, они проложили велосипедный экскурсионный маршрут между обоими городами, посвященный легендарным влюбленным. С сетью дорожек и остановками, одну из которых мы и нашли неподалеку от паркинга.

Никак не могу избежать проведения параллелей…В отличие от вражды Монтекки и Капулетти, описанной у Шекспира, вражда настоящих да Порто и Саворньянов не тянулась из какого-то далекого прошлого, а, напротив, была четко связана с завтрашним днем. И не только с их личным будущим, но и с судьбой Удине в целом. Потому что вопрос ставился так: в каком государстве должен быть этот город? В составе империи Габсбургов, которой служил да Порто, или в составе Венецианской республики, на чьей стороне выступала та самая ветвь Саворньянов? И мне интересно, как «обыграл» бы «наш Вильям» такие «исходные данные»…

Из-за домов соседнего квартала выглянул приземистый и массивный кафедральный собор, строить который начали в XIII веке – в те времена, когда в город из Чивидале переселился Аквилейский патриархат, сначала переругавшийся с Римом, а затем примирившийся с его верховенством.

И мы залезаем в этот тяжеловесный сундук, ломящийся от шедевров XVI-XVIII веков. Амальтео, Торретто, Якопо Негретти, звезды фриульского Возрождения Пеллегрино да Сан-Даниэле и, разумеется, Джамбаттиста Тьеполо…В сундук неказистого внешнего вида, но с «крышкой» и стенами, обитыми изнутри изысканной тканью в стиле барокко. В соборе замечательно всё, за исключением времени его работы.

Четыре часа, отведенных на перерыв, на традиционную итальянскую пенникеллу – это жестоко даже при моем железном терпении. Поэтому мы заставали собор только в двух состояниях: во время месс (когда ни один воспитанный человек не будет разгуливать между нефами и капеллами, не говоря уже о включении фотокамеры), и на замке. Но лучшее, на мой взгляд, что создал Тьеполо, работая в этом городе, «живёт» не в соборе, а в другом месте.

Совершаем утренний ритуал – пьем кофе в гостиной у первой красавицы города, на главной площади Удине, успевшей за восемьсот лет своей жизни поменять четыре (если не больше) названия, и ныне известной как Piazza Della Liberta, то есть площадь Свободы. По облику – истинное дитя Светлейшей Республики Венеции. Дитя, сбежавшее на материк от деспотичной родительницы:) А если отбросить все шутки, она для меня одна из самых очаровательных площадей венецианского кроя на землях, входивших в состав Террафермы.

Первое, за что цепляется взгляд – типичная атрибутика венецианских владений. Колонна с крылатым царем зверей, установленная рядом с фонтаном работы Джованни Каррара:

Эта импозантная старушенция видела радостные времена ренессанса и процветания города. Была свидетельницей кошмарной резни и упадка, оставшихся на совести Саворньянов. Пережила чуму и землетрясения, наполеоновское и австрийское нашествия. Ликовала, когда свершилось Рисорджименто. И сохранила в памяти драматические события Первой и Второй Мировой…

Из-за обилия построек и памятников на занимаемом ею покатом клочке земли, Piazza Della Liberta немного напоминает мне зал музея изящных искусств, собрание которого разрослось, а возведение нового музейного здания в планах не значится. Но я не ставлю ей это в укор и даже наоборот, воспринимаю такой антураж с широкой улыбкой.

В двадцатом столетии вместе с венецианским стилем на площади бойко запел дуэтом стиль либерти – итальянский модерн, олицетворяемый городской ратушей (моё брависсимо ее архитектору – Раймондо д'Аронко):

Посидев с чашками капучино под портиком ратуши, идем пересматривать коллекцию, которую век за веком собирала эта площадь.

Сколько на ней всего близкого и знакомого! Словно завороженная, смотрю на появившийся здесь в XVI веке маленький храм Сан-Джованни, превращенный в минувшем столетии в пантеон павших в Первую мировую. Выбор места для этого храма практически безупречен. И как же удачна идея с его удлинением за счет добавления портиков с обеих сторон! В чертах часовой башни, прорезающей черепичную крышу около церковного купола, узнаю черты ее венецианской родни – той самой, примыкающей к Прокурациям возле собора Сан-Марко. Как и у знаменитой венецианки, на башне дежурят два мавра, ежечасно ударяющих в колокол.

На храм Сан-Джованни гордо взирает лоджия, к которой навеки приклеено имя ее первого архитектора – Лионелло. Бывшая ратуша. Младшая сестра венецианского Дворца Дожей. Значительно меньше размерами, скромнее отделкой, но, тем не менее, хороша!

Полосы розового и белого мрамора, изящные стрельчатые окошки, балкончик и арки, колонны с кружевными капителями…Всё то, за что я ценю венецианскую готику.

Поднявшись по лесенке такого же венецианского стиля, прохожу к подобию алтаря, над которым расположили две фрески, созданные в позапрошлом столетии Джузеппе Гединой для замены сгоревшей картины, написанной Порденоне. На одной из них – мадонна с младенцем, держащим кисть винограда, а на другой – три ангела с музыкальными инструментами.

По доброте душевной площадь навсегда приютила двух мускулистых мифологических персонажей, лишившихся крыши над головой из-за сноса палаццо дель Торре:

И хотя мне известны их настоящие имена, для меня они всё равно останутся Флорианом и Вентурином – именно так, как привыкли их называть местные жители. Правда, само объяснение, откуда пошли эти прозвища, давно утонуло в глубинах прошедших столетий.

Приближаюсь к коронованной даме, занимающей высокое положение, причем в прямолинейном смысле – на постаменте колонны. И хотя эта дама держит меч и весы, ее глаза не завязаны. Эх, Фемида, Фемида, где же твоя беспристрастность?

Рядом с Фемидой на троне восседает другая дама. Прекрасная чужестранка. Аллегория мира, заключенного между Наполеоном и Австро-Венгрией. Дама, которая целых шесть лет добиралась до города, прежде чем заняла свое место на площади.

Когда эта площадь называлась Piazza Vittorio, на ней стоял еще один памятник – первому королю объединенной Италии Витторио Эммануэле Второму. С «отцом Отечества», отправленным в ссылку, мы с мужем встретимся позже – в садах Риказоли.

Город, на знакомство с которым будет достаточно двух часов – точно не об Удине. При тех музеях, которые в нем существуют, два-три часа – слишком мало. А двигаться по музейным залам в темпе, как в первой части сюиты «Палладио», написанной Карлом Дженкинсом – это не в моих правилах:)

Что очень удобно, ряд городских музеев собран под одной крышей – в замке, построенном в XVI веке на вершине холма вместо предшественника, разрушенного землетрясением. Хотя легенду о том, что будущий замковый холм насыпали по воле Аттилы, желавшего лицезреть объятую пламенем Аквилею, давно уже разнесли в пух и прах ученые-археологи, она оказалась неистребимой как борщевик. Но холм и в самом деле искусственный. Вот только возвели его в бронзовом веке, когда Аттила еще не успел появиться на свет:)

В наши дни этот холм, под которым поселилась площадь Свободы – и есть центр города. И, естественно, замок неизбежно появится практически в каждом сделанном на ней кадре. Строил и украшал этот замок Джованни да Удине – один из самых успешных учеников Рафаэля.

Дорога к замку начинается от площади. Проходим через триумфальную арку Боллани, где разгуливает грозный, но давно уже привыкший к туристам венецианский лев (дублер оригинала, похищенного наполеоновским войском) и поднимаемся по ступеням.

А арка, носящая имя одного из венецианских наместников – первая из работ, выполненных гениальным Андре Палладио (недаром я несколькими абзацами выше вспоминала музыку Дженкинса!) для Фриулии.

Но есть и другой способ подъема в замок, который был для меня намного комфортнее первого – через расположенную справа от лестницы лоджию Липпомано, которая не только дарит тень и прохладу (то, что ценится на вес золота при итальянском зное), но и дает возможность отдохнуть на скамеечке:

Выйдя из лоджии, взбираемся на крылечко старейшей из городских церквей – Санта-Мария-ди-Кастелло, датируемой XIII веком и построенной на месте святилища лангобардов, народа, о котором я кратко рассказывала в очерке о Чивидале-дель-Фриули. Давно хотелось увидеть все ее фрески, но где там…

Она уже восьмой год, как закрыта на реставрацию. И никто нам не дал вразумительного ответа, когда все эти работы закончатся, даже опекающий церковь золотой ангел. Впрочем, ангелу было не до наших расспросов. У него другая работа: вращаться, указывая пальцем направление ветра.

На террасе около замка – копия Крестьянского дома, в котором в давние времена собирались представители этого сословия. Теперь в нем работает ресторан, где готовят фриульские блюда:

Улов видов, пойманных с вершины холма в объектив, невелик, и вряд ли пробудит желание полетать. Но среди них есть и Альпы на заднем плане, и исторический центр с бурным морем черепичных крыш. И, конечно же, колокольни и купола: от тяжеловесной кампаниллы Кафедрального собора до большого зеленоватого купола церкви Сан-Николо, в крипте которой покоится прах более двадцати тысяч итальянских солдат, погибших в боях Первой Мировой…Число немалое, но развивать эту тему не буду: Хемингуэй уже всё написал.

Нынешняя стоимость билета в замок для взрослых, не имеющих льгот, «подросла» с восьми, как платили мы, до 10 EUR. Билет существует только в комплексном виде, то есть охватывает все экспозиции в замке, и никаких отдельных билетов для посещения каждого из музеев не предусмотрено. Но никаких минусов в этом я для себя не увидела.

Какие музеи есть в замке? Начну снизу вверх – по месту расположения этих музеев на этажах. Во-первых, музей, посвященный одной из наиболее интересных для меня «итальянских» тем – теме Рисорджименто, процессу объединения этой страны.

С раскрытием этой темы в музее проявили мудрость. Не стали браться за необъятное, то есть за охват Рисорджименто в целом, а живо и ярко проиллюстрировали исторический путь, пройденный Фриулией и Удине – в отсчете от кризиса, вызвавшего падение Венецианской республики, и до присоединения к королевской Италии. Проследили со всеми его этапами, включая приход наполеоновских войск, Реставрацию, пребывание в составе Ломбардско-Венецианского королевства, подчиненного Габсбургам, восстание против австрийцев…

И, конечно же, крупным планом – сам Гарибальди и его легендарная «Экспедиция Тысячи», в которой участвовали и многие уроженцы Фриулии. Оружие, личные вещи, письма, книги и документы, полыхающие огнем за витринными стеклами знаменитые красные рубахи гарибальдийцев…В общем, получилась эмоциональная реконструкция великого итальянского мифа.

На этом же этаже – экскурс в археологию. К появлению Археологического музея причастна местная знать, проводившая археологические раскопки и завещавшая городу собранные ею коллекции артефактов – от доисторических времен и античности до раннего средневековья. Амфоры, вазы, стамносы, статуэтки, светильники, украшения, сосуды для благовоний, погребальная утварь…

Этажом выше – моя вторая мечта из тех, которые связаны с этим городом. Галерея старинного искусства. Двенадцать залов. Картины, скульптуры и фрески, созданные в период с XIV по XIX столетие. Ко многим их авторам давно отношусь с глубоким почтением. Караваджо, Карпаччо, Порденоне... Поэтому замирала и изумлялась фантазии этих талантов, используемым ими палитрам, владению кистью, передаче воздуха, света, теней, движений, изображению лиц, поз и жестов. И вчитывалась в оставленные ими послания, «зашифрованные» в изображенных предметах и живых существах.

Стояла перед захватывающей «Тайной вечерей», написанной в XVI веке Помпонио Амальтео и превращенной им в шумный пир:

Смотрела, как ветер полощет плащ и раздувает одежду «Ангела-хранителя», отправленного в полет несравненным Тьеполо. Так потрясающе изобразить небо, воздух, свободу, естественность, непринужденность и трепет ангельских крыльев! Хотя я приехала в Удине, чтобы увидеть Тьеполо в другом амплуа – как виртуоза фресковой живописи, «Ангел-хранитель» произвел сильнейшее впечатление:

Как апофеоз красоты – зал Парламента, в котором много веков назад заседали аристократы, священнослужители и представители других сословий фриульского общества. Вошла и сразу же стало ясно, что и мир, и Удине должны подождать:)

Сплошные ковры из картин и фресок, покрывающие стены и потолок. Ковры, ошеломляющие многосюжетностью и феерическим многоцветьем. Фриульская школа живописи, выросшая на венецианской культуре…

Перебегаю от стены к стене, кружусь по залу с запрокинутой головой, чтобы не упустить ни одну деталь и докопаться до смысла этой хотя и безумно длинной, но чрезвычайно увлекательной художественной саги. История древнего Рима, осада города Аквилея, битвы венецианцев против Османской империи и мавританских пиратов и, как же без этого, повествование об успехах, которых достигла Фриулия под крылом Венецианской республики:) И, как было принято в ту эпоху, с отсылками к античным мифам и Библии.

На третьем этаже – музей фотографии. История Удине и окрестностей в цвете сепии, рассказанная на снимках позапрошлого и прошлого века лучшими городскими фотографами. Пейзажи, портреты, события, уличные и бытовые сценки, воссозданная старая фотостудия и сравнение настоящего с прошлым, когда сопоставляются нынешние цветные и старые черно-белые фото, сделанные в одном и том же уголке города…Увлекательно и совершенно не нафталиново, как нередко бывает в музеях такой тематики.

Спустившись с холма, шагаем на очередную и самую важную встречу с шедеврами Тьеполо. Нашей провожатой становится улица Mercato Vecchio - опора городской идентичности. Улица, фактически ставшая колыбелью для экономики города:

Среди столпившихся на ней домов блистает в своем ренессансном наряде Monte di Pieta – здание первого кредитного учреждения в Удине:

Рынок, основанный на via Mercato Vecchio по указу аквилейского патриарха Бертольда, стал мощной движущей силой процветания города. Дальновидный Бертольд Андексский всё рассчитал правильно. Специально проложенная дорога, налоговые льготы переселенцам, благоприятные условия для крестьян и ремесленников – и город разбогател. Воодушевившись достигнутыми успехами, в Удине учредили еще один рынок – на площади, которая как и многие итальянские площади, нынче зовется площадью Матеотти:

В нашем столетии площадь вместо торговых прилавков заставлена обеденными столиками. И пока она не заполнена желающими чем-нибудь подкрепиться, оглядываю ее колье из старинных домов, когда-то принадлежавших сливкам местного общества. Фрагменты выцветших фресок, орнаменты с геометрическими и растительными мотивами, рельефные керамические медальоны с ликами Иисуса Христа и Мадонны…

В отличие от дочери аристократки-Венеции – Piazza Della Liberta, достопримечательностей на площади Маттеотти только три. Фонтан, колонна со статуей Девы Марии и привлекающая внимание белая церковь с элегантным фасадом:

Слева и справа от часов «отловила» взглядом две раковины. Знакомые характерные гребешки. И можно не вспоминать всё прочитанное об этой церкви. Так как гребешки сходу дают ответ на вопрос, кому она посвящается. Конечно же, Сан Джакомо, Святому Иакову – покровителю городского купечества. «Профсоюзная» церковь братства меховщиков. И судя по отделке этого храма, с заказами и доходами у них всё было отлично.

Вскоре наблюдаю попытку сближения двух чуждых друг другу архитектур: современного жилого дома и возведенного в XVIII веке палаццо Вальвасон-Морпурго. Как дружеское рукопожатие между ними – лоджия-бельведер с группой скульптур, изображающих времена года. И судя по удрученному взгляду и позе нимфы, живущей в садовом фонтане, такое соседство ей явно не по душе.

При часто штормившей истории Удине, ему полагалось быть городом-крепостью. Помня об этом, иду по следам имевшихся укреплений. Хотя в документах упоминаются пять кругов крепостных стен, сменявших и дополнявших друг друга в разные времена, от них не осталось почти ничего. Среди немногих ворот, «доживших» до наших дней – ворота Святого Варфоломея (они же – ворота Манин), относившиеся к третьей стене, сооруженной в XIII веке:

От вошедшего в раж неугомонного итальянского солнца прячемся в буйной взлохмаченной зелени двух практически сросшихся друг с другом садов – Архиепископского и Риказоли. Сады Риказоли как подарочной лентой обвиты ирригационным каналом Пальма:

В этих садах мы и повстречали ту самую конную статую первого итальянского короля, переселённую с главной городской площади. Боже, за что же они загнали монарха-объединителя в какие-то трудно проходимые дебри?! И почему в других городах Италии памятники Витторио-Эммануэле II спокойно стоят в тех местах, где было задумано? Чем он успел насолить Удине?!

Как выяснилось, причиной переселения была не какая-то городская обида на короля и не ревизия прошлого с последовавшей «переоценкой ценностей». При изменившемся облике центра, который пришлось восстанавливать после Второй Мировой, памятник оказался несоразмерным по отношению к соседним объектам.

Но очутившись в садах Риказоли, Витторио-Эммануэле II столкнулся с новыми вызовами: вступил в неравную схватку с деревьями, ветви которых упорно лезут на его пьедестал. Поэтому в Удине снова подумывают о том, куда бы пристроить этот неприкаянный памятник – чтобы и на достойное место, и уже навсегда.

Напротив садов, рядом с белоснежным дворцом, где заседают провинциальные власти – самое драгоценное для меня здание в Удине. Окна в тот удивительный красочный мир, который наполнил сияющим солнечным светом Тьеполо, прорублены именно в нем:

Официальное название этого здания – Епархиальный музей и галереи Тьеполо. А в прошлом – это резиденция Аквилейских патриархов, один из которых – Дионисио Дольфин – пригласил Джованни Баттиста Тьеполо для росписи потолка над парадной лестницей, что положило начало их длительному сотрудничеству. Покупаем билеты у приветливой музейной феи (их нынешняя цена – 8 EUR), и волшебство начинается.

Как только придя в чей-то дворец, поместье или в какой-то музей, я обнаруживаю чью-то библиотеку – всё, пропало дело! Пока не прочитаю фамилии авторов и названия на всех корешках переплетов, которые могу разглядеть – не успокоюсь и не уйду. А если все эти книги окружены красотой – тем более…

То же самое произошло и в дворцовой библиотеке, которую собирал в XVIII веке патриарх Дионисио Дольфин – и не только для себя лично, а для нужд всей епархии. Фактически, это была первая общественная библиотека в Удине. Каждую книгу патриарх Дионисио выбирал сам, и в основном покупал за свой счет. Десять тысяч томов! Рукописи и инкунабулы, греческие и иудейские богослужебные книги, редчайшие труды по философии и культуре…

За декор рукоплещу от души - до боли в ладонях. Два уровня с галереей, которая держится на деревянных кронштейнах, а те, в свою очередь, опираются на протомы – на изумительно вырезанную из дерева группу диковинных человеческих лиц и голов животных. И столь же блистательно выполненные деревянные статуи: херувимы, путти, учителя церкви. Изящнейшая лепнина. И, само собой разумеется, великолепная живопись, но не Тьеполо (его время еще не пришло), а Николо Бамбини.

Как идея, которую выбрал заказчик – Дионисио Дольфин – для оформления интерьера библиотеки, так и ее воплощение – просто гроссмейстерские. Портреты его родных, ставших священнослужителями высокого ранга – здесь вовсе не главное. Главное - это неизбежный триумф божественной мудрости над невежеством в различных его проявлениях. И потому на потолочной картине в окружении наук, искусств и четверки евангелистов торжествует Минерва. А постепенное раскрытие темы, то есть победа над каждым видом невежества, начиная с обычной необразованности, происходит внизу – на картинах, размещенных над всеми дверями библиотеки.

Наступает время чередования потрясений с восторгами. Выйдя на парадную дворцовую лестницу, спроектированную Доменико Росси, становимся очевидцами сцены, участники которой обрушиваются прямо на нас:

Над лестницей в обрамлении белой нарядной лепнины виден кусок голубого прозрачного неба с плотно сбитым золотистым сияющим облаком. И с этой высоты кубарем катятся в ад три ангела, замыслившие восстать против Бога и поверженные архангелом Михаилом. Тела, опутанные змеями. Растрепанные волосы. Глаза, наполненные ужасом и отчаянием.

Один из них пытается уцепиться за краешек рамы, чтобы не свалиться вниз, но тщетно. Мгновение – и клубок ангельских тел столкнется с Люцифером, рука и тело которого словно пробивают эту картину. Падение в бездну, изображенное настолько реалистично, что хочется отпрянуть назад. Потрясающие объемность, энергия, выразительность, мастерская работа со светом и благороднейшая палитра…

А вокруг изображенного действа, между настоящей белоснежной лепнины, Тьеполо пишет свою «лепнину» – в сиреневых тонах, «излагая» историю Адама и Евы. И поражает даже не то, что эту живопись издали не отличить от скульптуры, а современность фигур персонажей.

Таким был дебют в патриаршем дворце тогда еще молодого, но подававшего большие надежды Тьеполо. Дебют, после которого он получит от Дионисио Дольфина новый заказ: оформить Гостевую галерею и Красную комнату. И мы переходим туда – где будет еще увлекательнее, сложнее и глубже. Как по тематике, так и в художественном смысле.

В этом длинном и узком, словно пенал, помещении, предназначавшемся для приема гостей, пришедших на аудиенцию к патриарху, Тьеполо оживляет истории Ветхого завета, посвященные силе веры. И вновь торжествующие свет и объем, яркие светлые краски в изысканных сочетаниях…И необыкновенная легкость, с которой всё это выстроено и написано:

Но здесь, в Гостевой галерее Тьеполо предстает перед нами еще в одном амплуа – как рассказчик с острым умом и легкой иронией, тонко подмечающий те или иные нюансы.

Если центральная роспись на потолке, изображающая жертвоприношение Авраама, не выбивается из канонов, почти все истории, рассказанные на стенах, перенесены на венецианские земли. Библейские персонажи в нарядах времен Ренессанса, а за их спинами – классические пейзажи Апеннинского полуострова. А какие дивные женские образы, особенно пожилая супруга Авраама – Сара, изображенная в платье богатой венецианки! И зажигающее улыбку повествование о Рахили, припрятавшей статуэтки Лавана, в которое вплетены портреты членов семейства Тьеполо.

В Красном зале, где в патриаршие времена проходили заседания церковных судов, ловлю себя на мысли о том, что Тьеполо здесь окончательно превратился из художника в режиссера. На потолке – тоже сцена суда. Суд царя Соломона, описанный в Ветхом Завете. Не живопись, а настоящий театр! С блестящим подбором и расстановкой «актеров» и с превосходными декорациями. А как по-умному выбран ракурс для лестницы, где разместились все эти персонажи! И хотя я не в первый раз встречалась с работами Тьеполо, в этом дворце я словно заново открывала его для себя его творчество.

Уф! Хорошо бы где-нибудь сесть и разложить по полочкам свои впечатления. И делаю это на банкетке Тронного зала, увешанного портретами епископов и патриархов Аквилеи. А после того как Аквилейский патриархат упразднили, в зале добавились портреты архиепископов епархии Удине. Пыталась пересчитать всех этих господ – количество перевалило за сотню:)

В море рококо, которое плещется во дворце, есть очаровательный островок гротеска, не затронутый никакими переделками здания. Координаты этого островка – Синий зал. И снова «прилипаем» взглядами к своду. И снова безостановочные восторги:

Вверху, словно в калейдоскопе, вращается невероятно изящная, игривая роспись, датируемая XVI веком. Издалека – точь-в-точь как тончайшая вышивка шелком. Неимоверно затейливое переплетение лент и гирлянд, листья, цветы и фрукты, бабочки с разноцветными крыльями. И животные с птицами, в том числе экзотические для этих краёв – обезьяны, жирафы, совы, журавли, попугаи, зайцы, собаки…А между фрагментами этой фантастической фресковой вышивки – евангельские сюжеты. Имя мага-волшебника, подарившего такое чудо – ученик Рафаэля, Джованни да Удине. Да-да, именно тот, который строил городской замок.

Знаю о том, что бывший патриарший дворец – еще и епархиальный музей. И потому с любопытством заглядываю в большую сокровищницу фриульских деревянных скульптур XIII-XVIII веков, свезенных сюда из разных концов епархии. Времени, уделённого этой коллекции, мне совершенно не жалко. Хотя бы потому, что с большим удовольствием познакомилась с рафинированным шедевром – Святой Эуфемией, появившейся на свет в середине XIV столетия в мастерской неизвестного фриульского резчика.

И еще потому, что увидела взгляд «Спасителя», созданного Джованни Мартини и светлые, одухотворенные лица святых, смотревшие с роскошного алтаря работы Доменико Миони – знаменитого скульптора из Тольмеццо…

Удине... Маленький город, который останется в моей памяти хранителем произведений искусства, созданных гениями.