Наверное, кто-то свыше услышал мои сетования об обнищании мировой литературы, если в короткий срок мне удалось найти целых два произведения, которые меня потрясли. Кто-то свыше сжалился надо мной и позволил родиться авторам этих шедевров на постсоветском пространстве, потешив во мне "хомо советикуса": первому - на земле Украины, второй - в Армении.

Последние годы я все больше и чаще отдаю предпочтение жанру магического реализма (наверное, сказывается возраст: "Вот мне и стало за тридцать, самое время мечать"). Отсутствие псевдореальности и фЕнтезийности делают миры этого жанра бесконечно похожими на наш, с нашими проблемами, пеперпетиями и возможностями. Вроде и сказкой не назовешь, но некоторые условности принять все же придется.
Мне странно, что я никогда раньше не слышала ни о "Доме, в котором", ни о Мириам Петросян. Почему такие книги отодвигаются Гарри Поттерами, профессорами Лэнгдонами и проч.? Почему их появление не гремит на весь мир? Думаю, что одна из причин - в несостоятельности мирового кинематографа. Мы же последнее время о книжных новинках узнаем благодаря кино. В погоне за спец-№D-и прочими эффектами деятели от киноискусства напрочь разучились создавать атмосферные произведения. Хотя тот факт, что Бортко удалось снять достаточно приличную киноверсию "Мастера и Маргариты, " вселяет оптимизм и надежду.
Не могу сказать, что сразу заинтересовалась содержанием: первые часы прослушивания (а всего их больше тридцати) показались мне скучными. Что-то подобное я уже читала и невольно начала сравнивать "Дом" с кинговской "Яростью", с "Вверх по лестнице, ведущей вниз", и даже "Республика ШКИД" периодически вспоминалась. Дело усугубилось тем, что книга описывает жизнь детей-инвалидов в некоем доме-интернате, где они получают очень неплохое образование, имеют известную степень свободы для перемещения, самовыражения и проч. И приготовилась я услышать трогательные истории об искалеченных в прямом и переносном смысле судьбах, несправедливости окружающего мира здоровых и в таком духе, и пошла запасаться носовыми платками. Но Петросян, фыркнув совсем как чеширский кот Льюиса Кэрролла и упрекнув в шаблонности мышления и восприятия, щелкнула меня по носу, явив книгу настолько глубокую, философичную и в то же время интетесную, с захватывающим сюжетом и с-ума-сойти-насколько-запоминающимися психотипами персонажей.

Писательнице удалось создать на удивление цельный мир "Дом-обитатели-изнанка", и нет никакой возможности разделить их, рассмотреть отдельно друг от друга, не стоит даже пытаться препарировать их, дробить на части и разглядывать в микроскоп: в контексте данной книги это будет считаться либо извращением, либо возникнет слишком много ненужных вопросв без ответов, и читателя постигнет участь рационального персонажа "Дома" Курильщика (ничего страшного, но и хорошего тоже мало).

Называть это произведение книгой о "замкнутом социуме" (так позиционируют ее множество статей в инете) я бы не стала. О людях с ограниченными возможностями? Меньше всего. О рутинности нашего бытия? Ни в коем случае. Книга наверное о важности понимания человеком человека. Для меня как для педагога - еще и о важности не упустить момент в становлении его личности, не позволить ему сотворить из ближнего (и из себя тоже) себе кумира, остервенеть, замкнуться, не проявить себя, не раскрыться, обрезать крылья. Насколько это важно - вовремя подставить плечо (протянуть руку, дать "волшебный пендель", раскрыть глаза и т. д.). Но при всей своей психолого-педагогической ценности сравнивать Петросян с Макаренко тоже нельзя: речь идет не о трудных подростках, с такими детьми работать одно удовольствие.

"Дом" с его жуткой, не похожей на нашу повседневную жизнь, рутиной, вначале действительно удручает некоторой затянутостью. Но как по-другому проникнуться настроением бытия этой книги, если Петросян останавливалась бы только на основных, поворотных событиях? Это особый мир, и если читатель решит постичь его, придется запастись терпением. Потерпите, если начнете читать/слушать, внакладе не останетесь, обещаю. Дом очень скоро заискрит как стробоскоп вспышками справедливых возмездий, кунсткамеры, тайн, и быт его отойдет на второй план. Все отойдет на второй план, на первый выйдут персонажи.

Герои "Дома" - это вообще отдельная тема. О каждом из них можно говорить бесконечно, каждый достоин отдельной книги. Их много, их натуры непостижимы. Они разговаривают метаформами, метафорично одеваются, дают друг другу метафоричные прозвища, которые вскоре становятся неотъемлимой их частью, как деймоны. Они то и дело проявляют то редкую жестокость (на какую способны только дети), но тут же тонкое знание психологии, удачно манипулируют друг другом и проявляют трогательную наивность. Неприкрытый цинизм в них соседствует с поразительной, не свойственной взрослым тактичностью, несгибаемая воля - с неумением сказать "нет". Они умудряются сочетать собачью преданность с систематическими и упспешными попытками использовать один другого, но умеют быть до слез благодарными за сущую ерунду, за толику внимания (вспомнить хотя бы Волка с его "Если я когда-нибудь отсюда выйду - буду драться а тебя насмерть, вот увидишь". А как оценить то, что Лорд делает для Стервятника в последнюю ночь сказок?) И в то же время эти подростки постоянно испытывают друг друга на прочность, не считаясь с увечьями, троллят как только могут - и тут же являют образец благородства и великодушия не по своим, а по общечеловеческим меркам! И читатель понимает, как же прекрасны эти дети. И назвать их инвалидами язык не поворачивается. И с возрастом они не становятся хуже (в большинстве своем): Дом воспитывает, выбивает дурь, шлифует и полирует. Каждого из них лучше иметь в друзьях, чем по врагах. И вообще - хорошо бы иметь таких друзей.

Наибольшее впечатление на меня произвел Табаки, умненький баламут и трепло. Ярко выраженный сангвиник, выбравший из всех возможных масок самую отчаянную и отчаявшуюся - маску шута. Самый живой, самый искренний, хоть и не самый приятный мальчишка, окружающий себя сакральным хламом и зачастую пустой болтовней, нанизывающий фразы одну на другую как бусины, иногда выдает мысли-сентенции, полные мудрости, боли и какого-то очень взрослого смиренного жизнепонимания и Домопонимания. А его характеристики своих "состайников" кратки и точны (это при его-то болтливости!). Вот хотя бы о Македонском: "Его словам веришь еще до того, как он их произносит" - апофеоз честности.

Отдельно хочу отметить авторское понимание иерархии и организации в социуме: никакой так вначале бьющей в глаза анархии и Доме нет и в помине. Анархия - это вообще не человеческое мироустройство. Нам нужны вожаки, и не только потому, что они умнее и лучше, просто мы нуждаемся в защите и опеке - хоть какой-нибудь. И даже белые вороны стремятся сбиться в стаю, даже отщепенцы ищут себе подобных. Человек социален, и те, кто считает или позиционирует себя "волками-одиночками" - либо редкое исключение (такой у Петросян в книге только один, парень с прозвищем Седой), либо как раз отчаянно нуждается в обществе.

Есть вещи, которые человек постигает благодаря непосредственному опыту или же в силу умения думать. Петросян, будучи художником, очень правильно постигла суть профессии педагога, воспитателя, тьютора (да как нас не назови). Два представителя этой профессии - Лось и Ральф - получились очень яркими и знакомыми мне по жизни. Невозможно осуждать или одобрить поступки каждого из них - это живые люди, отдавшие себя (поверьте на слово), далеко не самой легкой и совершенно неблагодарной работе.

Я и не заметила, как оказалась втянутой в эту энтропию судеб, событий, фактов, эмоций. Втянута прочно, по доброй воле, будучи в трезвом уме, рациональная до мозга костей - как это со мной произошло? Не поняла своих периодических слез - не по увечным непонятым детям, а по чему-то своему. Возможно, по тем утраченным качествам, которые были мне когда-то свойственны, но потом мною же развенчаны, рассеяны и преданы забвению.

Роман интересен даже своей формой, композиционным построением. Иногда Петросян начинает рассказывать историю с конца. Выглядит это так: слушаешь о персонаже, как-то представляешь себе, свыкаешься и тут - как гром среди ясного неба - обухом по голове бьет его предыстория. Вот так приходит Македонский - редкий ребенок, настоящее Божье чудо, оказавшееся одновременно и не нужным и слишком востребованным в мире здоровых людей. Некоторые дети приходят отдельными эссе (Горбач). Петросян может запросто поменять персонажу прозвище - и вы ни за что не догадаетесь, что две хронологически разделенные истории есть суть одно.

Аудиоряд... Чтобы описать его, достаточно сказать, что книгу читает Игорь Князев. Замечательное, профессиональное владение голосом, правильно расстывленные акценты, индивидуальные голосовые оттенки, тембры и темпы речи для каждого персонажа - и они оживают, более того - оживает весь Дом. Музыкальное сопровождение очень разноплановое, и поначалу я восприняла его как темы к героям, оказалось - ошибаюсь, это темы к событиям. Все в озвучке уместно, все безупречно.
Чуть не забыла: какими иллюстрациями кишит инет! Талантливые читатели рисуют своих любимцев-обитателей Дома, обязательно посмотрите!

Это лето запомнится мне в том числе и "Домом". На последних аудиофайлах я подумала - как же я теперь без этой книги? Неделя прослушивания не пролетела как миг, а превратилась в какой-то очень серьезный отрезок моей жизни. Но у меня есть лазейка: ведь я прослушала книгу, значит, можно ее еще и прочитать. Можно и нужно ее купить, такая должна быть в домашней библиотеке! И в который раз повторю - как я завидую тем, кто еще не читал/не слушал, у вас все впереди! Тут не то что рекомендую - настаиваю: отодвиньте все, что планировали почитать ради "Дома". Такие книги нечасто встречаются, поверьте, я знаю, о чем говорю.