Отдых в Париже – понятие условное. При огромном количестве достопримечательностей, существующих в этом очаровательном (хотя и загрязненном, и наводненном «пришельцами») городе, убивать время на долгое сидение в ресторанах или на «зависание» в магазинах – по меньшей мере, нелепо. Нет, ну, конечно, в Париже есть прекрасные парки, есть Диснейленд, можно поплавать на теплоходе по Сене…Но все-таки слово «отдых» больше подходит к какому-нибудь курорту.

В Париже я отдыхала преимущественно душой – или в музеях около любимых картин и скульптур (если никто не наступал на пятки), или во время визитов в места, которые, может быть, не всегда включаются в рейтинг TOP-10 или в программы однодневных обзорных экскурсий, но без которых Париж не будет Парижем. Латинский квартал с Бульмишем и церковью Святого Северина, Люксембургский сад, Ле Аль, Монмартр, Сен-Луи…

В этот реестр я также вношу древний и многоликий квартал Маре, в котором и в самом деле возможен хороший отдых во всех вариантах: культурном, созерцательном, гастрономическом, магазинном…Маре – это место, где действительно (пусть и не в полном объеме) сохранился дух средневекового и ренессансного Парижа.

В отличие от авторов некоторых путеводителей, я бы не делала акцента на том, что это один из фешенебельных парижских кварталов. Такая характеристика, разумеется, справедлива на все 100%, однако Маре, я считаю, интересен не «крутизной».

Во-первых, с кварталом Маре связаны имена многих известных исторических персонажей, литературных героев, выдающихся деятелей культуры…Во-вторых, Маре не сильно затронула знаменитая парижская «перестройка», проведенная под руководством барона Османа в XIX веке.

Поэтому тем, кто хочет увидеть настоящий СТАРЫЙ Париж с его узкими улочками, дворцами аристократов, дворами-колодцами и перенестись на страницы знакомых исторических (и не только) романов – прямая дорога в квартал Маре. В Маре, полагаю, следует побывать и всем тем, кто хочет увидеть кусочек Парижа «домушкетерских» и «мушкетерских» времен.

Предвижу и такой вполне уместный читательский вопрос: почему в Маре, а не на Монмартр? Отвечу: районом Парижа Монмартр стал лишь в позапрошлом столетии, и именно тогда у него появилась та самая богемная аура, за которую его полюбили миллионы поклонников французской культуры. Маре – это более долгая и более солидная история.

Совершить прогулку в Маре достаточно просто, поскольку он расположен практически в центре Парижа, на территории 3-4 округов, т. е. на правом берегу Сены.

В связи с возникшими ранним утром форс-мажорными обстоятельствами, первая встреча с Маре у нас началась не по плану, а с места, в котором мы оказались после решения возникших проблем – на его южной границе, на Ратушной площади.

Судя по разложенным на площади гигантским подушкам и по рекламным растяжкам, вывешенным на здании Ратуши (ныне это место работы городской мэрии), Париж готовился к какому-то молодежному спортивному празднику.

Здание Ратуши, которое мы добросовестно обошли со всех сторон, чтобы рассмотреть украшающие его статуи великих французов «парижского происхождения» и аллегорические фигуры главных городов Франции, немного напомнило мне ратуши бельгийских городов.

Это теперь площадь называется Ратушной, а вот поклонникам старой французской литературы, по идее, должно быть известно другое ее название – Гревская. Например, этот адрес упоминался и у Александра Дюма-отца, и у Виктора Гюго – и далеко не в приятном контексте. Гревская площадь – жуткое место с пятивековой кровавой историей. Место публичной казни представителей различных сословий. Здесь регулярно вешали, отрубали головы, четвертовали, колесовали, впервые «запустили в эксплуатацию» гильотину…На этой же площади, если вспомнить роман Гюго «Собор Парижской Богоматери», состоялась казнь его главной героини – Эсмеральды.

Несмотря на свой «старинный» внешний вид, парижская Ратуша относительно молода. Ее возвели в конце XIX века – взамен прежнего здания Ратуши, сожженного парижскими коммунарами в 1871 году.

Около Ратуши – памятник Этьену Марселю, купеческому старейшине (по-французски его статус назывался «прево»), руководившему вошедшим в историю Парижским восстанием, вспыхнувшим в XIV веке против произвола королевской власти.

На улицы квартала Маре меня также привел и интерес к тамплиерам – к рыцарскому ордену, благодаря которому он, собственно, и появился в XII веке на карте Парижа. Впервые о тамплиерах я узнала, читая роман Мориса Дрюона «Железный король» (в то время, если не изменяет память, мне было двенадцать лет). Позднее, по мере взросления, мною, разумеется, были прочитаны другие, более глубокие книги об этой могущественной, легендарной организации с потрясающей «биографией» и, извините за применение штампа из офисного новояза, с профессионалами высочайшего класса – как в военной, так и в финансовой сфере. Напомню, что орден был уничтожен в XIV веке – по воле короля Филиппа Красивого.

Квартал начинался именно с рыцарей, вернувшихся из военных кампаний на Святой Земле. С их появлением были осушены местные болота (французское слово marais как раз и означает «болото», «топь»), построены первые дома и возведена крепостная стена. Очень жаль, но о тамплиерах в Маре нынче напоминает разве что слово «Тампль» (храм) в названии улиц.

И вот перед нами подлинное, «живое» средневековье. В давние времена такими домами был застроен практически весь Париж. Сейчас же образцы фахверка, уцелевшие во французской столице, можно пересчитать по пальцам одной руки: их сохранилось только четыре. Три из них находятся в квартале Маре. Два на rue F. Miron и еще один – на rue des Barres.

Другая, на мой взгляд, интереснейшая группа исторических памятников собрана на rue des Archives. Этот «теремок» с остроконечными башенками – бывшие ворота особняка Клиссон, сохранившаяся постройка XIV века, тогда как сам особняк был перестроен в XVIII веке.

Не секрет, что фамилия Клиссон вряд ли что скажет основной массе туристов, но если назвать фамилию де Гиз, реакция, думаю, будет совершенно иная. Герцогская династия Гизов, прекрасно знакомая многим по роману Дюма «Королева Марго», владела этим особняком с XVI по XVIII век (включая период, описанный в данном романе).

Далее можно увидеть тот самый переделанный особняк. Это элегантное здание принадлежало принцу де Субизу – представителю одного из наиболее знатных и гордых баронских родов Бретани и Франции, Роганов. В настоящее время здание занимают Национальный архив и Музей Истории Франции.

В квартале Маре мы также посетили церковь Сен-Жерве и Сен-Проте. Перед ней мы увидели дерево – современного преемника того самого вяза, «породившего» небезызвестное французское выражение «Ждите меня под вязом».

Вяз перед этой церковью сажали еще со времен средневековья. Под вязом проходили традиционные встречи должников с кредиторами, на которых парижане при свидетелях (т. е. публично!) отдавали заимодавцам взятые у них деньги.

Частенько бывало так, что должник не являлся на встречу, надолго или навсегда «пропадая» из вида. Таким образом, «Ждите меня под вязом» означает некое обещание, которое, скорее всего, не будет выполнено. Традицию высаживать вяз, прерванную Великой Французской революцией (несчастное дерево спалили в порыве борьбы с атрибутикой ненавистного прошлого), возобновили только в 50-х годах прошлого века.

Архитектура церкви, освященной в честь двух убитых римских братьев-мучеников (их фигуры, кстати, видны на фасаде) представляет собой гибрид из классицизма, поздней готики и маньеризма. В принципе, когда строительство храма оказалось растянутым почти на два века, это вполне закономерное явление.

Из внутреннего убранства церкви нам больше всего понравились скульптуры и витражи, среди которых наибольшую ценность представляет витраж «Соломонова мудрость» (XVI век).

Кроме истории с вязом, с церковью связана и другая история. История массовой гибели ни в чем не повинных людей. Во время Первой Мировой войны по церкви, когда в ней в Великую (т. е. предпасхальную) пятницу проходила месса, ударила немецкая дальнобойная пушка. Итог – более полусотни убитых…

На аллее de Justes перед нами появился один из символов Парижа – конечно, не такой заметный и узнаваемый, как Эйфелева башня, но, тем не менее, вносящий немалый вклад в очарование этого города. Фонтан Уоллеса.

Эти чугунные питьевые фонтанчики были подарены французской столице английским аристократом-меценатом Уоллесом. Подарок был сделан в тяжелейшие времена: когда Париж пережил осаду при Франко-Прусской войне, а далее Коммуну со всеми вытекающими отсюда последствиями. В искалеченном баталиями городе пострадала система водоснабжения, и возник острейший дефицит питьевой воды. Фонтаны Уоллеса «расставлены» по разным округам французской столицы и имеют разный дизайн. В Маре – это четыре кариатиды.

Самым очаровательным уголком Маре я считаю эту небольшую уютную площадь около ресторана Chez Marianne, расположенного на улице Hospitalières-Saint-Gervais.

Я не случайно говорила о том, что Маре многолик. Свои страницы в историю этого квартала вписали не только рыцари – тамплиеры, не только французские короли и знать, но и еще и евреи. Маре – это основная среда обитания еврейской общины Парижа. Еврейское поселение здесь начало формироваться еще в XIII веке. В конце XIX - начале XX века еврейская община Маре пополнилась выходцами из Восточной Европы, бежавшими от погромов. А в послевоенный период сюда эмигрировали евреи-сефарды из Северной Африки.

Еврейский мир в Маре сосредоточен около улицы Розье (см. верхнее фото). Поскольку на календаре была суббота, на улицах мы видели только туристов, и об этнической принадлежности квартала Маре можно было судить только по вывескам и по меню ресторанчиков, предлагавших штрудели, фалафель, гефилте фиш и другие блюда-хиты еврейской кухни.

Во время прогулки по кварталу Маре я советую вам заглянуть в один из наиболее интересных музеев Парижа – музей Карнавале, посвященный истории этого великого и прекрасного города. Тем более, что вход в него бесплатный.

В списке мест, которые мне больше всего хотелось увидеть в квартале Маре, была и Королевская площадь. На самом же деле, искать такое название на городских картах – занятие совершенно непродуктивное, т. к. Королевская площадь давно называется Площадью Вогезов – в честь одноименного департамента Франции, который в революционные годы первым выплатил взносы на содержание армии. Но место и роль этой площади в жизни Парижа от перемены названия не меняются…

Сейчас на площади, как видите, полная тишина, мирно сидящие на газонах или скамейках люди, а раньше здесь отчаянно дрались на дуэлях.

На первый взгляд, в Королевской площади нет ничего особенного. Тридцать шесть красно-белых, вплотную прижатых друг к другу и образующих квадрат зданий. Имеющих общую аркаду и практически одинаковый внешний вид (за исключением двух, более высоких домов). Но сколько историй, сколько громких имен – как подлинных, так и придуманных литераторами!

Возможно, я не права, но площадь Вогезов интересна не столько «внешностью» (хотя все здания-близнецы, безусловно, элегантны), сколько связанными с ней персонажами. Ее посещение сравнимо с перечитыванием старых книг. И если хотите представить, как выглядел Париж в XVII веке, взгляните на эти группы домов.

Если вспомнить «мушкетерские» романы Александра Дюма, на Королевской площади, в доме №6 проживала миледи и именно здесь проходили ее свидания с д’Артаньяном, включая то самое, на котором случайно открылась ее главная тайна (клеймо в виде лилиии). И здесь же, двадцать лет спустя расставляли точки над i в своих отношениях мушкетеры, разделенные волей судьбы на два лагеря: на лагерь, поддерживающий Фронду, и лагерь, воюющий на стороне кардинала Мазарини.

Если же перейти от литературы к реальности, то один из домов принадлежал кардиналу Ришелье. На Королевской площади жили маркиза де Севинье, Виктор Гюго, Теофиль Готье, Альфонс Доде, Жорж Сименон…

Не менее любопытна и история появления самой площади. Вначале на этом месте стоял королевский дворец Ля Турнель. Но все изменил, как емко и точно написал Гюго, один-единственный удар копья. Копья, осколками которого на рыцарском поединке был ранен в глаз король Генрих II. Это ранение оказалось смертельным. Супруга «последнего короля-рыцаря», королева Екатерина Медичи, терзаемая болью утраты, покинула Ля Турнель и переселилась в Лувр, затем превратила Ля Турнель в конный рынок, а позже и вовсе велела снести.

Идея превращения возникшего пустыря в площадь с особняками возникла полвека спустя – при правлении Генриха IV, но он, будучи убитым религиозным фанатиком Равальяком, не дожил до ее реализации. Площадь обустроили только к свадьбе его сына Людовика XIII с Анной Австрийской (кстати, два самых высоких дома носят названия Павильон Короля и Павильон Королевы).

А вот и сам Людовик XIII – точнее, нынешняя копия его конной статуи (оригинал, по указанию Робеспьера, переплавили в пушку – «чтобы нести пламя революции»). У оригинала статуи тоже было множество приключений: конь неоднократно «менял» сидевшего на нем персонажа. Ну а сама причина установки статуи Людовика XIII не может не вызвать улыбку: Ришелье, с подачи которого был издан указ о запрете дуэлей – особенно стычек в присутствии монарха, надеялся, что статуя короля отобьет желание драться. О том, как добросовестно соблюдался этот указ, подробно и красочно описано в «Трех мушкетерах»:)

И вновь переключаюсь на свою другую любимую тему: старинные дворцы. Маре в этом плане – просто Клондайк. Этот красивый готический «мини-замок» – особняк Санс. Строили его в XV-XVI веках, как резиденцию для архиепископов, но в итоге его хозяйкой стала Маргарита Валуа, в браке – Наваррская (та самая королева Марго). Жила она в нем, как вы понимаете, очень бурной, насыщенной жизнью.

Возле особняка Санс разбит прелестный садик.

К сожалению, из-за проходивших реставрационных работ мы не смогли полюбоваться особняком Сюлли во всей красе. Сюлли был министром практически «всех дел» при Генрихе IV (надо сказать, что с этой «многостаночностью» он справлялся просто блестяще) и приобрел данное здание, когда уже ушел на покой. А особняк, безусловно, прекрасен: множество барельефов, статуй и других радующих глаз деталей.

Наружные реставрационные работы шли и в церкви Сен-Поль-Сен-Луи (XVII век). Поэтому мы фотографировали ее исключительно изнутри.

Церковь знаменита тем, что первую мессу в ней отслужил кардинал Ришелье. В ней хранились сердца королей Людовика XIII и Людовика IV (впоследствии уничтоженные революционерами), а крестильные купели этому храму подарил сам Виктор Гюго.

Я не могу сказать, что от ее интерьера бегут мурашки по коже, просто весьма добротный и вызывающий почтение образец барокко.

За церковью существует квартал, называемый «Деревня Сен Луи», заполненный всякими антикварными и сувенирными лавками, но нам не хотелось отвлекаться на шопинг.

Выйдя из церкви, мы вскоре дошли до восточной части Маре – до границы с бывшим предместьем Парижа Сент-Антуан – и оказались на площади Бастилии.

По моему мнению, площадь Бастилии – это не праздник для глаз, а совокупность важных уроков истории, не подлежащих забвению. А за эстетическим удовольствием, лучше сходить, например, на площадь Согласия.

Элементы видеоряда, представленного на площади Бастилии, довольно скромны. Выложенный камнями контур легендарной темницы – не снесенной в едином народном порыве в памятный день 14 июля 1789 года, как ошибочно думают некоторые, а постепенно разобранной. На момент ее взятия (как, впрочем, и ранее) в ней не было ни «жертв тирании», ни борцов «за правое дело». А оборону держал гарнизон из 82 инвалидов и 32 швейцарцев. Фактически это было уничтожение символа: символа ненавистного королевского абсолютизма.

На заднем плане видна огромная серо-голубая стекляшка Оперы Бастий, на сцене которой пел герой трилогии о Желтухиных, написанной Диной Рубиной. А если отбросить шутки в сторону, то это крупнейший оперный театр Франции. В центре – колонна с позолоченным Гением свободы наверху. Но это напоминание не о Великой Французской, а о совсем другой революции, революции 1830 года. И частично – о революции 1848 года, т. к. под ней также покоится и прах ее участников.

Стоя на площади, думаешь и вспоминаешь о многом. О том, что от слишком большого богатства при слишком высоком градусе народного гнева можно запросто потерять голову – причем в абсолютно буквальном смысле. О прекраснейшем лозунге «Свобода, равенство, братство». О замечательной Конституции 1791 года, которую так и хочется с большим удовольствием разобрать на цитаты. Ну, и, конечно, о том, чем кончаются многие благие намерения по созданию «всеобщего счастья».

Возвращаясь к машине, мы обнаружили еще одно, правда, уже современное напоминание о романе «Королева Марго» – ресторанчик с названием «Аннибал де Коконнас».

Другие наши визиты в Маре проходили уже, скажем так, без уроков истории. В частности, мы получили немалое удовольствие от проходившего на его территории фестиваля автомобилей.